— Охранять?.. — эхом откликнулась она. — Слишком много хлопот мы принесли в вашу жизнь, лорд Беркли.
Я отмахнулся.
— Не говорите глупостей, — и сразу же пожалел, потому что прозвучало грубо.
Эвелин не повела и бровью.
— Все началось, как только мы побывали у Кэтлин... — задумчиво покусывая губу, она принялась размышлять вслух.
Усилием воли я отвел взгляд от ее губ.
— Миледи, — одернул строго и твердо. — Вы должны отдыхать. Спать, восстанавливать силы.
— Вы тоже.
Я подавил усмешку. Я был мужчиной, а не хрупкой девушкой, которую ударили булыжником по затылку.
Я ощутил, что стиснул кулаки, стоило лишь подумать об этом. Я достану того ублюдка голыми руками из-под земли. И его, и того, который проник в спальню ночью.
— Я — это совершенно другое дело, — не располагающим к возражениям тоном отрезал я. — Сестра Агнета проследит, чтобы вы не утруждали себя сильнее, чем необходимо...
— Вы не понимаете, — горько обронила она. — Я знаю, вы видите во мне слабую, лишнюю девчонку, которая принесла одни проблемы, но... Я не могу закрыть глаза и притвориться, что ничего не произошло. Джеральдин похищена, и только бог знает что с ней случилось. Думаю, худшее — после всего, что случилось с нами... Как я останусь в стороне?
— Нет, — невпопад сказал я.
— Нет?.. — она удивленно захлопала длинными, пушистыми ресницами.
В груди сделалось тесно и горячо.
— Нет, я не думаю, что вы слабая и лишняя девчонка.
Ее синие глаза радостно сверкнули, и, клянусь, в тот миг сердце пропустило один удар.
Глава 16
Следующие два дня выдались удивительно тихими. Состоялся лишь один непростой разговор — с вернувшимся сэром Эдмундом. Объяснение вышло тяжелым. Сообщить деду, что его внучку пытались убить дважды за два дня было нелегко. Но он был стариком очень старой закалки. Он пережил смерть дочери, казнь зятя, разорение своего дела и падение семьи. И то, что я рассказал ему, он выслушал и принял с достоинством рыцаря из старинных баллад.
Не знаю, каковы были его подлинные мысли, но вслух он лишь согласился со мной. Что увозить Эвелин сейчас куда-либо слишком опасно и для них будет лучше пожить пока в особняке.
— Я расплачусь с вами, лорд Беркли, — серьезно пообещал он мне в конце беседы. — Я получил за продажу земли даже больше, чем рассчитывал. Когда все устаканится — я с вами обязательно расплачусь.
Я кивнул. Возразить ему означало унизить, отказать в достоинстве и гордости. И потому я этого не сделал.
Эвелин почти не выходила из комнаты, и это было к лучшему. Сестра Агнета приносила ей еду в спальню, и мы не сталкивались в столовой. Я ее не видел с того утра сразу после неудачной попытки похищения. Разминуться с кем-то в огромном особняке было несложно. За неделю, что прошла с моего участия в боях, откровенно-страшные синяки и ссадины успели затянуться. Я почти перестал хромать и прижимать к ребрам ладонь после каждого неловкого движения.
И решив, что достаточно оправился, чтобы вновь самому взяться за расследование, вместе с Мэтью я отправился поговорить с бывшей горничной Кэтлин. Теперь уже лично.
После того, что по его вине произошло с Эвелин, я намеревался выгнать его к черту. Но не так просто перечеркнуть столько лет верной службы. И она сама просила за него, чтобы я не наказывал. И в этом сложном деле мне требовалась вторая пара рук.
И я его оставил. Но если что-то даже близкое к случившемуся повторится, никакие годы верности ему не помогут.
Экипаж высадил нас в начале квартала, где жила горничная. Узкие улочки были покрыты слоем грязи, смешанной с лужами после утреннего дождя, а над крышами вился черный дым от фабричных труб. В воздухе ощутимо пахло гарью и рыбой. По обе стороны улицы тянулись кирпичные дома, облупленные и почерневшие от копоти. Дальше, за ними — беднейшие среди бедных, деревянные бараки.
Мы нашли нужный дом. Через силу я поднялся по лестнице на последний этаж. Мэтью шагал впереди и постоянно оглядывался, когда я останавливался, чтобы перевести сбившиеся дыхание и переждать очередную вспышку боли.
— Мисс Кэтлин? — он постучал в облезлую дверь. — Мисс Кэтлин, это мистер Мэтью Миллер, мы встречались с вами.
Ответом ему послужила тишина. Я прислушался: из комнатушки не доносилось ни звука.
— Ломай.
Мэтью вынес дряхлую дверь со второго толчка. Внутри царил хаос: немногочисленная мебель была перевернута, на полу валялась посуда, какая-то одежда — что-то шелковое и меховое, дорогое даже на вид. На кровати — распотрошенные подушки и матрас, из которого торчали пучки сена.