Их осталось только-только на то, чтобы отпереть дверь, пройти в комнату и рухнуть на диван. Но едва он это сделал, как в дверь позвонили. Аристарх застонал, не поднимая лица. Уже выследили? Уже пришли? Подождут. Ему теперь спешить некуда.
Звонок дребезжал, не переставая. Аристарх тихо выругался и поплелся в прихожую, сетуя на несправедливость судьбы: могла бы дать ему хоть пару часов для отдыха.
Он даже не спросил, кто звонит. Открыл дверь и, к удивлению своему, увидел соседку, Валентину Васильевну.
— Арик, ты где был так долго? — строго спросила она, нимало удивив Аристарха. С чего бы это скромная Валентина Васильевна говорит с ним, как… как Ирка?
— Играл в спектакле, — сказал он первое, что пришло на ум. — А в чем дело, Валентина Васильевна?
— А вот в чем! — торжественно сказала соседка и попятилась от Аристарха к своей двери.
Оттуда вышла Ирка в чужой застиранной кофте, в потрепанных тренировочных штанах. Остановилась, глядя на Аристарха широко раскрытыми заплаканными глазами, а потом бросилась ему на шею.
— Арик! Любимый мой! Арик… — Она крепко обняла его, прижимаясь влажной от слез щекой к его небритой щеке.
Аристарх неуверенно прикоснулся ладонями к ее спине. Он не верил в это, не мог понять — как такое могло случиться? Уже привык, что жизнь его неуклонно изменялась к худшему: она вдруг стала плохой, потом отвратительной, мерзкой, потом — страшной, жуткой, потом вообще перестала интересовать его. И теперь, когда он мысленно простился с нею, жизнь опять стала нормальной, какой была до всех перемен? Вот же она, Ирка!
— Ты… ты где была? — хрипло спросил он.
— В ванной… — сквозь слезы сказала Ирина.
— В какой ванной?
— В какой, в какой! — сердито сказала Валентина Васильевна. — Бандиты силком вытащили ее из квартиры, увезли куда-то и приковали цепью к трубе в ванной, там она и жила, а теперь убежала. Чего ты стоишь, как истукан, Арик? Неси в комнату, она, бедная, еле на ногах стоит. В милицию надо позвонить! Чтоб этих гадов нашли, да на столбах бы повесили, только так с ними и нужно, иначе — не поймут!
— Не надо в милицию, — пробормотал Аристарх, — их дружки потом с автоматами придут. Спасибо, Валентина Васильевна, мы сами разберемся.
Он подхватил жену на руки — откуда только силы взялись! А она была такая легкая, такая хрупкая! Его любимая, родная, глупая девчонка… Они держали ее в ванной, приковали к трубе? Господи, что же ей довелось пережить! Слезы катились по щекам Аристарха, заросшим трехдневной щетиной.
— Я не изменила тебе, Арик, любимый, — сказала Ирина, судорожно обнимая его за шею. — Я люблю тебя, люблю, не могу без тебя, Арик мой!..
— И я тебя, моя хорошая. — Он бережно положил ее на диван. — Пожалуйста, успокойся, моя глупенькая… Ирка, родная моя… Если б я знал, что ты не на Канарах, я бы искал тебя, я бы нашел, Ирка…
— Они заставили меня написать эту подлую записку, — рыдала Ирина. — Нож приставили и сказали… тебя убьют, если не напишу. Ну что я могла сделать, Арик?..
— Теперь все позади, мы вместе, это главное, — бормотал Аристарх, размазывая слезы по щекам. — Все позади, позади…
— А ты? — встревоженно спросила Ирина. — Ты никаких глупостей не натворил, Арик? Они говорили, что похитили меня для того, чтобы заставить тебя что-то сделать. Ты сделал?
— Ничего плохого я не сделал, моя хорошая, — Аристарх с такой любовью и нежностью смотрел на жену, что она снова обняла его, крепко прижалась к нему всем телом.
— Я больше за тебя боялась, чем за себя, Арик. Меня они не трогали.
— Ты, наверное, есть хочешь? — спросил Аристарх. — Я даже не знаю, что у нас в холодильнике. Яичницу, наверное, смогу организовать. А потом ты мне расскажешь все, а я тебе.
— Хочу есть, — кивнула Ирина. — Теперь, когда ты рядом, Арик, я все хочу.
— Но вначале, наверное, тебе нужно в ванную?
— Ох, нет. — Ирина испуганно прижалась к нему. — Я даже слово это не могу слышать спокойно.
— Это же наша ванная, красивая, уютная, — ласково сказал Аристарх. — Я тебя туда отнесу, и сам буду мыть свою глупую девчонку, пока она снова не станет ослепительно-блестящей дамой.
Он поднял жену на руки, крепко поцеловал в губы. Ирина еще сильнее стиснула его шею. И улыбнулась.