А я рискую им? Я впервые задумываюсь о происходящем именно так. Черт, возможно, рискую. Я была уверена, что делаю это для нас, но теперь сомневаюсь. Может, я действую только ради себя. От этой мысли у меня перехватывает дыхание. Я стою и смотрю на него. Внутри пустота. Я чувствую, как глаза наполняются слезами. Выражение лица Марка смягчается.
Он видит то, что ему кажется слезами раскаяния, слезами сожаления. Но вообще-то я плачу от замешательства. Горько плачу из-за того, что больше не знаю, почему я это делаю.
31
Среда, 28 сентября
Лотти
Полагаю, в этот раз я нахожусь по другую сторону стола.
Сидя напротив Шарлотты Макинрой на ее уютной семейной кухне, я размышляю о том, кто же я теперь такая. Меньше месяца назад я была самым обычным человеком, обывателем, без подвоха. Я находилась по одну сторону стола с хорошими ребятами, а по другую сидели плохие парни. Стали они плохими из-за врожденных наклонностей или по собственному выбору — это вопрос теоретических дебатов. Но, так или иначе, они отличались от меня, были совершенно другими. А я оставалась нормальным человеком. Но теперь по одну сторону стола с хорошими ребятами сидит Лотти.
А была ли я когда-нибудь нормальной? Ведь я не слишком изменилась внутри, правда? Я рассуждаю так же, как и прежде. Я действую так же. Я хочу того, чего и раньше. И веду себя точно так же, как всегда себя вела. Неужели все это было неправильно? И я изначально испорчена? Я нарушила множество законов, не серьезных, надеюсь, но тех, за которые меня определенно должны отправить в тюрьму. Эдди получил семь лет всего лишь за отмывание денег; мысль об этом приводит меня в ужас.
Лотти спокойная, яркая и умная, какой и должна быть дочь Эдди Бишопа.
Мы с ней действительно похожи.
Она младший специалист неотложной помощи в Льюшеме. У нее продленный рабочий день, но при этом она охотно со мной встретилась. Я не уверена, что на ее месте проявила бы такое же великодушие, но она искренне хочет помочь. Она хороший человек. Она намерена все делать правильно. Не так, как ее отец.
Я вдруг задумываюсь о том, какими замысловатыми способами мы с Марком можем испортить наших детей. Если Марк вообще захочет от меня детей после того, как я все ему расскажу. Моя рука падает на живот, и я оставляю ее там как дополнительный барьер из кожи, мышц и костей, защищающий от внешнего мира мое нерожденное дитя.
С Алексой я говорила вчера вечером, после того она прошла процедуру ВМИ. Не исключено, что она уже беременна. Через две недели она сделает тест, тогда мы и выясним. Я знаю, что мне не следовало так поступать, но я рассказала ей о своем ребенке. Отчего-то меня так заразила ее радость, что я не удержала в себе свой секрет. Мне нужно было с кем-то поделиться. Я уже на восьмой неделе беременности. Она сказала мне, что я должна посетить врача, принимать фолиевую кислоту и не есть мягкий сыр.
Фолиевую кислоту я принимаю с момента возвращения из Женевы. Я спрятала ее у дальней стенки шкафчика в ванной. Но она права, мне нужно сходить к доктору. Это важно, настаивала Алекса. Я сказала ей, что сейчас слишком занята. Слишком много дел. Я хочу рассказать ей и о том, что происходит, но, конечно же, не рассказываю. Я не могу.
Трещина между мной и Марком растет. Я слишком давлю на него. Но я не хочу, чтобы бриллианты разрушили наш брак.
— Мы одна команда? — шептал он мне в постели прошлой ночью.
И я кивнула, конечно же, но он покачал головой.
— Тогда давай выбросим бриллианты. — Его голос был напряжен. — Мы еще успеем отказаться от сделки. Полиция уже может наблюдать за нами, Эрин. Кто знает, а вдруг ты права и владельцы самолета тоже за нами следят? А теперь ты хочешь, чтобы в наши дела вмешался еще и преступный синдикат из Ист-Энда. Ты сознательно творишь глупости, Эрин. Ты подвергаешь нас обоих опасности. Выполни свое обещание Эдди, окажи ему услугу, я не против, но больше не проси его помогать нам с продажей бриллиантов.
Он прав в одном. Кто-то определенно за нами следит, и в этом я теперь совершенно уверена. На этой неделе на автоответчике появились еще два молчаливых телефонных сообщения, и не от Эдди. С кем это связано, с владельцами самолета или с отделом СО-15, я не знаю. Но кто-то за нами следит. И кто-то нам об этом сообщает.