Мне плевать на свадьбу, главное, чтобы он был счастлив.
Найджел громко прочищает горло и кивает мне. Я включаю стоящую рядом со мной камеру и неловко встаю, словно мне предстоит приветствовать совершенно незнакомого человека. Забавно то, что Алексу, после всех наших телефонных разговоров, я воспринимаю как хорошую знакомую, хотя мы с ней ни разу не встречались.
Я вижу ее сквозь усиленную стальную сетку на окне двери, ее глаза — теплые, спокойные, серьезные. Она входит, глядя на меня из-под мягких прядей светлой челки. Я вижу ее открытое лицо. Бледно-голубую футболку с названием тюрьмы, штаны и шлепанцы, которые выглядят на ней так, словно это последний писк скандинавского шика. Словно она примерила новый наряд с показов лондонской недели моды. Минималистская роскошь. Алексе сорок два. Она смотрит на Найджела и ждет его кивка, прежде чем сесть на стул напротив меня. Я протягиваю руку через белую пропасть стола. Она пожимает мою ладонь и сдержанно улыбается.
— Алекса Фуллер, — говорит она.
— Эрин. Рада видеть тебя, Алекса. Большое спасибо, что пришла.
— Да, чудесно наконец увидеть, кому принадлежит этот голос, — говорит она, улыбаясь чуть шире.
Мы устраиваемся на стульях.
Я хочу сразу перейти к делу, но Алекса смотрит на Найджела. Его присутствие явно будет помехой.
— Найджел, я уже включила камеру. Запись идет, поэтому не могли бы вы не присутствовать на интервью? Я дам вам просмотреть записанное. Но прошу вас побыть по ту сторону двери.
О том, чтобы попросить Амала выйти во время интервью с Холли, я бы даже не подумала, но Алекса — самая безобидная из героев моего фильма. Найджел пожимает плечами. Я уверена, он в курсе истории Алексы и ее преступления. Он знает, что наедине с ней мне ничто не угрожает. Насколько будет безопасно встречаться с Холли и Эдди Бишопом вне стен тюрьмы, я не представляю. И думаю о том, оставят ли власти этих двоих без надзора.
Эдди запросил еще одно телефонное интервью. В субботу мне пришло электронное письмо из Пентонвилля. Не знаю, что именно он хочет обсудить. Надеюсь только, что он не передумает насчет съемок в следующем месяце. И надеюсь, что это не окажется очередной его игрой.
Найджел выходит, замок двери щелкает за ним, и только после этого я говорю:
— Спасибо, Алекса. Я действительно ценю то, что ты захотела участвовать в этом проекте. Мы уже обсуждали это по телефону, просто напомню: сегодня я записываю все, что будет здесь сказано. Если выйдет какая-то накладка или тебе не понравится, как ты выразила какую-то мысль, дай мне знать, и я спрошу тебя снова или переформулирую вопрос. Тебе не нужно пытаться играть на камеру или делать что-то специально для съемок. Не обращай внимания на камеру и общайся со мной. Как во время обычного разговора.
Она улыбается. Я сказала что-то забавное.
— У меня уже очень давно не было «обычных разговоров», Эрин. Так что, боюсь, тебе придется проявить снисходительность. Но я постараюсь. — Она хихикает.
Голос у нее глубокий и теплый. Забавно слышать его здесь после долгих телефонных разговоров. С начала проекта у нас состоялись три телефонных беседы, все вполне продуктивные. Я сумела избежать главных тем интервью, поскольку хотела, чтобы в первый раз она изложила свою историю целиком и на камеру. Я стремилась сохранить новизну рассказа. Конечно, я видела ее фотографии в деле, а также статьи в газетах и ту историю, которую Марк всего месяц назад читал, заглядывая мне через плечо, но это совсем другое. Она такая спокойная, такая уравновешенная. Те фото, что я видела, сделали во время ареста, четырнадцать лет назад, когда ей было двадцать восемь лет. Сейчас она каким-то образом стала еще красивее; тогда она была просто привлекательной, но теперь ее красота расцвела. Ее мягкие русые волосы собраны в низкий хвост, лежащий на шее, от природы смуглая кожа на носу и на лбу усыпана веснушками.
Упоминая об «обычных разговорах», она шутит лишь отчасти. Я вижу это по ее глазам. И улыбаюсь. Я понимаю, почему она согласилась на этот проект. Культурная ностальгия. Мне сложно представить, сколько таких людей, как Алекса, находится в Холлоуэе, учитывая ее происхождение. Мы принадлежим к разным поколениям, но при этом определенно происходим из одного племени.