Нет, я не верю, что вот так все обернется! Не верю, что моя влюбленность закончится смертью. А что тогда? Что я знаю о Кирилле и том человеке, на кого он работает?
Я отказываюсь принимать слова этого жуткого человека за правду, как и темную сторону Кира, что он так отчаянно пытается продемонстрировать мне. Но какой выбор у меня еще есть? Впадать в панику и депрессию? Если от меня ничего не зависит, то нужно искать хоть что-то положительное в этой ситуации. То, что облегчит мое существование взаперти. И этим чем-то стал Кир.
На ночь я возлагаю особые надежды, жду, что он снова появится. И этот узел, стягивающий грудную клетку, хоть немного ослабнет, и тогда дышать станет чуточку легче. Но ночью он не приходит, как не появляется и в течение дня.
— Мне нужно поговорить с Кириллом, — заявляю я мужчине, когда он только перешагивает порог моей комнаты. — Почему он игнорирует меня?
— О чем ему с тобой разговаривать? — оборачивается на меня этот страшный человек, в лице которого я не вижу не единой человеческой эмоции.
— Ему не нужно… — осекаюсь, понимая, как глупо звучу. Но если я не попробую, то буду вечно корить себя за трусость. — Это нужно мне. Прошу вас! — смотрю в ледяные волчьи глаза, внезапно напоминающие мне Кирилла, и стараюсь не струсить и не отвести взор в сторону. — Прошу вас! Просто разговор… Мне он очень нужен… — и это правда.
Мне безумно сильно, до боли в мышцах и скрежета зубов, требуется его увидеть и просто услышать его голос.
Мужчина игнорирует меня, хмыкнув, скрываясь за дверью. А я обессиленно падаю в кресло, понимая, что здесь я никто. И все мои просьбы это бессмысленное сотрясание воздуха.
Всхлипывая, ковыряю плов в тарелке. Слезы комом застревают в горле, и я отчего-то боюсь давать им волю. Вдруг Кир все же придет, а тут я, с красными глазами и распухшим носом. И, только подумав об этом, начинаю рыдать в голос.
Долго стою под душем, прячу постыдные слезы, сливающиеся с горячим потоком и утекающие в канализацию. И только когда спазмы прекращаются, выключаю воду и, обтеревшись полотенцем, выхожу в комнату, собираясь забыться беспробудным сном.
Но, открыв дверь ванной, вздрагиваю, заметив высокую широкоплечую фигуру, стоящую у окна.
Сердце замирает, а в следующее мгновение разгоняется до немыслимых скоростей.
Он здесь! Пришел!
Меня кидает сначала в жар, а затем сковывает холодом, за которым накрывает новая горячая волна. Проходится по телу, оседая в груди.
Кир медленно оборачивается, и мой пульс учащается. Встречаюсь с его холодными синими глазами и совершенно теряю связь с реальностью. Чувствую лишь жжение на коже от его внимания. Он проходится взором по моему телу и каменеет. Никак не сфокусирует взгляд, исследуя мое тело, но наконец поднимает голову и смотрит мне в лицо. Тогда я вижу, как темнеет его радужка и разгорается пламя в его взгляде. Стыдливо опускаю веки, только теперь вспомнив, что стою перед ним лишь завернутая только в полотенце.
Кирилл тяжело сглатывает, а затем, будто опомнившись, тихо говорит:
— Вот он я, — звучит хрипло. — Говори, зачем звала? — и шагает в мою сторону, пожирая меня абсолютно дикими глазами.
Глава 20
Мия
Язык прирастает к небу, а кровь в висках шумит так громко, что, кажется, от этого дикого шума я сейчас оглохну. Кир останавливается всего в шаге от меня и смотрит сверху вниз. Кожа пылает под его пристальным взглядом, а я теряю дар речи, не зная, с чего начать.
— Ну же! — низкий голос отдается тяжестью внизу живота, резонируя с дрожью в теле. — О чем ты хотела поговорить… — замолкает, и я вскидываю на него взор. — Ми-и—и-я-а-а, — растягивает мое имя, и от этого подгибаются колени.
Кожа покрывается мурашками. Кажется, что я дышу даже микродозами, боясь выдать то, насколько взволнована его появлением, а теперь еще и близостью.
— Дядя передал твою просьбу. Говори, — сказал так глухо, словно осип.
Чувствую его собственный запах, не замаскированный посторонними отдушками. Он окутал меня, кружа голову. Вдохнула его аромат, и мой сердечный ритм начал сбиваться.