– Ты же любишь меня, черт возьми, я знаю, – в сердцах произнес он.
Эмма посмотрела на него глазами, полными непролитых слез. Больше не было высокомерного магната, которого она так привыкла видеть. Это был ее прежний Деймон, и он стоял сейчас на коленях возле ее кресла. Его руки крепко сжимали ее, в его глазах была невыразимая мука неудовлетворенного желания, которую, как она наконец поняла, неизвестно почему, но только она могла утолить.
– Да, да, да, – воскликнула она, не в силах больше отказать ему ни в чем. – Конечно, я люблю тебя. Я всегда любила тебя! Деймон, я хочу дать тебе жизнь, а не разрушить ее.
– Тогда люби меня, – прошептал он сдавленно. – Просто люби меня! – Он наклонил голову и прижался губами к ее ладоням. – Потому что, да поможет мне Бог, я не могу больше жить без тебя!
Эмма едва могла поверить, что все это не сон, а явь. Как будто в темном туннеле перед ней вдруг возник солнечный свет, и она должна была ущипнуть себя, чтобы поверить, что ей это не снилось. Может быть, позже сомнения вернутся, но в этот момент никого не существовало, кроме нее и Деймона, и этого чудесного чувства, связывающего их.
Она соскользнула с кресла в его объятья и упала рядом с ним на траву, чувствуя, как теплота его тела согревает ее.
– О, дорогая, – простонал он. Его губы коснулись ее глаз, а потом она почувствовала их страстное прикосновение к ямочке на шее. Эммы обвила руками его шею и теснее прижалась к нему. Бесполезно было сопротивляться, когда она так хотела ему отдаться, слиться с ним в единое целое.
Казалось, прошла вечность, когда, наконец, Деймон перекатился на спину, но его руки продолжали сжимать ее, словно он боялся, что она может оставить его. Немного погодя он поискал свой портсигар, вынул сигарету и потянулся за зажигалкой. Невольно в его памяти всплыла сцена в Сан-Франциско. Он вспомнил Цай Пен Ланг. Зажигалка, казалось, играла здесь какую-то роль. Он нахмурился. Ему следовало бы узнать подробнее о китаянке, убитой в последнюю ночь их пребывания в Штатах.
Эмма, приподнявшись на локте, увидела его нахмуренные брови.
– Деймон, – прошептала она взволнованно. – Ты не... ты не жалеешь о том, что случилось?
Деймон снова сунул зажигалку в карман и покачал головой, губы его медленно растянулись в улыбке. Он поднял руку и ласково коснулся ее шеи.
– О чем ты только думаешь? – прошептал ох хрипло. – Эмма, я люблю тебя, обожаю. Я боготворю тебя! Я всегда любил тебя, даже когда ненавидел... И не заблуждайся, я действительно ненавидел тебя!
– А теперь?
– А теперь мы поженимся, и не имеет значения, сколько контрдоводов ты собираешься привести. Я совершенно потерял всякое желание проводить всю жизнь на работе. Я хочу иметь побольше свободного времени, и я хочу детей... наших детей.
– А Аннабель? – прошептала Эмма, не противясь его желанию привлечь ее голову ему на грудь. Ей было так хорошо, первый раз за много-много лет.
– Аннабель уже любит тебя. Это видно. Я не думаю, что ей будет трудно принять тебя как мою жену, ведь ты уже ее друг. Кроме того, ты будешь ей лучшей матерью, чем когда-либо была Элизабет.
– О, да! – Эмма села. – Ты напомнил мне, я кое-что узнала сегодня. Элизабет хотела увезти от тебя Аннабель, когда случилось это несчастье.
Деймон кивнул.
– Я догадывался. Эмма вздохнула.
– Ну, Аннабель не знает этого. Она очень переживала и ужасно винила себя. – Эмма серьезно посмотрела на Деймона. – Я действительно думаю, что это могло как-то сказаться на ее организме и вызвать ее слепоту.
Глаза Деймона на мгновенье расширились, потом он вздохнул.
– Но почему? Я хочу сказать... она знает, что я не буду винить ее ни в чем, что случилось в тот день.
– Я знаю. Но понимаешь, она думает о тебе, а не о себе. Дорогой, она винит себя в том, что позволила Элизабет уговорить ее уехать. Она чувствует вину, потому что собиралась оставить тебя!
Деймон задумчиво поднес ее руку к губам.
– Ты действительно думаешь, что это могло отразиться на ее состоянии?
– Ну, это могло как-то сказаться на нем. Если бы мы могли убедить ее, что ты не осуждаешь ее и любишь ее ничуть ну меньше, несмотря на это... ну, она, возможно, стала бы поправляться. Тогда специалисты смогли бы что-нибудь сделать, чтобы вывести ее из этого состояния. Теперь Деймон тоже сел.
– Если бы они могли! – страстно пробормотал он.
Эмма неожиданно обвила его руками, прижимаясь к нему, все еще не веря, что они, наконец, помирились.
– Эмма, – со стоном произнес он почти серьезно, – не заставляй меня хотеть тебя больше, чем я хочу тебя сейчас!
– Почему? – прошептала она, лукаво улыбаясь.
И с тихим возгласом Деймон сумел надолго заглушить все ее дальнейшие провокационные заявления.
Глава ТРИНАДЦАТАЯ
В тот вечер Эмма одевалась к ужину с особой тщательностью. Это был последний вечер Деймона на Санта-Доминике. На следующее утро он должен был лететь в Лондон, где собирался получить специальную лицензию на брак. В конце недели он должен был вернуться, а потом они собирались вместе вылететь в Лондон, чтобы там оформить их брак. У Эммы никого не было, кроме Джонни, а Деймон торопился оформить все, пока она опять не передумала.
Но в этот раз у Эммы не было никаких сожалений. Она была нужна Деймону, он доказал это, а сама она не мыслила жизни без него. Если на ее горизонте и были темные тучи, то это было связано с Джонни. Но она была уверена, что Деймон сможет с этим справиться, как ему удавалось справляться со всеми проблемами. Джонни всегда немного побаивался его, и возможно, дисциплина пошла бы ему только на пользу.
Аннабель восприняла их новость очень спокойно. Ребенок обладал удивительной чуткостью.
Когда они рассказали ей о своих планах, она сказала:
– Я всегда думала, что папа к тебе неравнодушен, Эмма. Я хочу сказать, что он никогда не был рад, когда я просила, чтобы ты поехала куда-нибудь с нами, но когда ты была с нами, он всегда хотел быть рядом с тобой. Я это чувствовала.
Эмма покраснела.
– А ты не имеешь ничего против?
– Конечно нет. По крайней мере... я не думаю, что я буду иметь что-нибудь против. Но если... если у вас будут другие дети, я все равно буду старшей?
Эмма обняла ее и прижала к себе.
– Аннабель, ты теперь наша дочь, и если у нас будут другие дети, тогда мы будем надеяться на тебя, как на старшую, как ты говоришь. – Она взъерошила ей волосы. – Ты же говорила, что тебе хотелось бы, чтобы у тебя были братики и сестрички.
Тень пробежала по личику Аннабель.
– Но я не смогу их увидеть, да? Эмма взглянула на Деймона.
– Я не совсем уверена, но, может быть, сможешь, – медленно проговорила она. – Аннабель, я сказала твоему отцу о том, что ты рассказала мне утром.
Слепые глаза Аннабель обратились в сторону Деймона.
– Папочка, это правда? Эмма рассказала тебе, что я собиралась уехать от тебя?
– Я уже все знал, куколка, – ответил Деймон тем же ласковым голосом, что и Эмма, и посадил Аннабель к себе на колени.
Аннабель прижала головку к его плечу.
– Ты знаешь? О, папочка, я собиралась совершить такую ужасную вещь!
– Не будь глупышкой, – сказал нежно Деймон. – Тебе было всего четыре годика.
– Я хотела пони, понимаешь? – пробормотала Аннабель. Глаза ее были мокры от слез. – Элизабет сказала, что она подарит мне двух пони! – ее голос прервался.
– Элизабет была странной и несчастной женщиной, – сказал спокойно Деймон, и Аннабель спрятала лицо у него на груди. Эмма оставила их одних. Подготовительная работа была сделана. Теперь только время могло помочь ей.
В этот вечер на Эмме было надето узкое в стиле туники алое кримпленовое платье без рукавов и с довольно низким вырезом. Оно очень шло к ее темным волосам. Прямые линии платья выгодно подчеркивали ее грудь и длинные стройные ноги.
Деймон поджидал ее в гостиной за баром. В руках он держал стакан. При ее появлении он поднялся и подошел к ней. Его взгляд был теплым и ласковым, и она удивилась про себя, он так изменился и с его лица исчезло напряженное выражение, он стал казаться намного моложе своих лет. И все из-за нее.