В своем городе у нее были школьные подруги и институтские друзья, у Андрея тоже достаточно было приятелей. Многие из них перебрались в Москву. В начале они часто перезванивались, их приглашали на встречи друзей и просто в гости, но Маша всегда отказывалась, Андрей ходил один. Потом звонить стали реже, за последние два года звонков не было вообще. Маша не обижалась на них, вся сосредоточившись на сыне.
Сережа был на редкость способный мальчик, он хорошо учился, хотя за весь учебный год был в школе едва ли не три месяца. Маша помогала ему, нанимала учителей, поскольку он пропускал много занятий, старалась быть всегда рядом. Ей казалось, что в ее отсутствие с ним обязательно что-то случится. Себя забросила совсем, Андрею тоже не уделяла внимания. А недавно она стала замечать, что Андрей стал часто задерживаться, появились командировки. Он приходил веселый, пахнущий чужими духами и виски. Маше было все равно, лишь бы не приставал к ней и давал деньги на лечение. Однажды утром, собираясь на работу, Андрей вдруг заявил.
– Маша, я хочу развестись. Ты сама понимаешь, что так не может продолжаться, в конце концов, не только у нас болеют дети. Ты посмотри на себя, на кого ты стала похожа? И вообще я устал от этих бесконечных слез. – Он ждал ответа, но Маша тупо уставилась в угол и молчала. – Я буду помогать вам, конечно, по мере возможности и квартиру оставляю тебе….пока.
– Поступай, как хочешь.
– Ну и славно. Завтра же поедем в суд и подадим заявление.
– Хорошо.
Она плохо помнила бракоразводный процесс, все ее мысли были с Сережей, Сереньким, как ласково она называла его. Он плохо себя чувствовал и остался один дома. Маше было все равно, что там говорили судья, адвокат ее мужа и сам муж, уже бывший. Андрей попросил ее не подавать на алименты, обещая платить деньги так. Маша согласилась.
Первое время Андрей действительно привозил им деньги и изредка звонил, потом деньги привозил водитель, звонки стали реже, а позже и деньги не стал присылать и не звонил. Маша несколько раз звонила ему сама, но неизменно отвечала женщина, в последний раз она резко отчеканила.
– В конце концов, вы прекратите сюда звонить.
– Но я звоню своему мужу… бывшему, – робко возразила Маша.
– Вот именно, бывшему. Хочу поставить вас в известность, что у Андрея другая семья, и ребенок, в отличие от вашего, здоровый, так что не звоните больше сюда. И вообще, это же унизительно навязываться, неужели вы не понимаете.
Слышать это было горько и обидно. Маша решила, что не будет больше звонить, но положение было ужасным. Она получала за Сережу пособие по инвалидности – это были копейки, а на работу не могла устроиться, нельзя было оставлять сына надолго одного. Уже давно она заметила, что подъезд плохо убирают, и сделала вывод, что, вероятно, не хватает уборщиц. Она пошла в ДЭЗ, и предложила свои услуги, думая, что ее с радостью возьмут на эту не престижную работу и сразу выдадут ведро и швабру. Оказалось, все не так просто, все места были заняты, но обещали позвонить, если что появится.
Положение становилось просто безвыходным, и тогда Маша решила сдать квартиру, вернее одну комнату. Собственно этот вариант ей подсказала соседка с первого этажа, Зинаида Александровна. Соседей она знала плохо, только здоровалась при встрече. Когда Сережа был совсем маленький и лежал в коляске, на прогулке к ним присоединялась молодая женщина Татьяна из соседнего подъезда, у нее тоже был сын на два месяца постарше. Но когда дети подросли, Татьяна отдала своего Максимку в детский садик, иногда в выходные дни они вместе гуляли, но Сережа быстро уставал, и Максимка над ним смеялся, называл слабаком и хлюпиком, а потом нашел себе других приятелей. Татьяне было неудобно, и она стала избегать встреч с Машей. У Сережи не было друзей, он один играл в песочнице, а потом они стали уходить в парк. Там они часто встречали Зинаиду Александровну. Вначале они просто здоровались, потом стали прогуливаться вместе, в хорошую погоду сидели на лавочке и наблюдали, как маленький Сережа кормит голубей. Иногда они перекидывались парой слов, иногда соседка предлагала Маше помощь, оставалась с Сережей, пока та сбегает в магазин. О себе никогда ничего не рассказывала, всегда была сдержана и молчалива. Маша знала только, что она живет одна, не работает, хотя и не пенсионного возраста. И еще она поняла, что Зинаида Александровна не москвичка, у нее был небольшой акцент, и она нелестно отзывалась о москвичах. Спрашивать, откуда она приехала, Маше было неудобно. Она считала, если человек не говорит о себе, значит, не хочет. Сама Маша тоже о себе не распространялась, но когда после развода осталась совсем без средств, пожаловалась соседке. Тогда Зинаида Александровна и посоветовала сдать комнату и даже привела жильцов. Это были двое мужчин, как потом выяснилось, кавказцев, неразговорчивых, но вежливых и аккуратных. Они часто уезжали по делам, иногда чуть ли не на месяц, но деньги платили исправно, а иногда к ним приходили какие-то люди, вот как сегодня.