Выражение его лица ожесточилось.
— Малькольм женился на женщине, которую я любил, и по какой-то причине подвел ее. — подвел так сильно, что она сбежала. Или покончила с собой. Или была убита. Если кто-то преследует сейчас Малкольма, то я хотел бы знать, кто, чтобы пожать его руку и выразить благодарность.
Я никогда не слышала, чтобы он говорил так горько, и не сразу смогла сформулировать ответ.
— Вы удивили меня, мой лорд, — с мягким укором сказала я. — Я не осознавала, что вы разделяете способность Стокера к ярости.
— Разделяю? — его голос сочился сарказмом. — Моя дорогая леди, я научил его этому. Теперь мне бы очень хотелось узнать правду о том, что случилось с Малкольмом.
— И с Розамундой, — уверенно вставил Стокер.
Братья сошлись в позе, которая, без сомнения, была им знакома с драк их детства.
— Да. Я хочу точно знать, что с ней случилось.
— Ну, я рад, что ты достаточно мужчина и способен признаться, что у тебя есть скрытая цель.
Красивый рот Тибериуса изогнулся.
— Брат мой, я думал, ты давно узнал — даже мои скрытые цели имеют скрытые цели.
Стокер вернул улыбку.
— Например, убить Малкольма Ромилли?
Я моргнула.
— Стокер, ради Бога, что…
— Я обыскал комнату Тибериуса, пока ты разговаривала с Дейзи. В его сумке спрятан револьвер. Его светлость обычно не путешествует с пистолетом; и сонный остров у побережья Корнуолла не похож на улей опасной преступной деятельности. Почему он решил вооружиться на этот раз, спросил я себя. Зачем вообще приезжать сюда и страдать, для чего воскрешать пытку исчезновения Розамунды? Если только он не решил взять дело в свои руки.
— Стокер, ты не можешь…
— Обвинять моего собственного брата в заговоре с целью убийства? Конечно могу. На самом деле, я обвиняю его в этом.
— Чертов дурак, — начал Тибериус с тонкой улыбкой.
— Я? — Стокер скрестил руки на груди. — Я поставлю свою жизнь на то, чтобы ты, Ваше сиятельство, по уши в этом бизнесе.
Они стояли лицом к лицу в течение долгой, перехватывающей дыхание минуты. Не было никакого звука, кроме тиканья особенно уродливых каминных часов, пока, наконец, Тибериус не выдохнул и не опустил плечи.
— Отлично. Я приехал сюда, чтобы убить Малкольма. Достаточно ли для тебя устного признания или я должен написать это кровью моего сердца?
Выражение лица Стокера не изменилось, но я поймала торжествующее мерцание в его глазах. Я поспешила заговорить, прежде чем он бы подтолкнул своего брата к дальнейшему насилию:
— Тибериус, возможно, вам стоит рассказать все с самого начала.
Он пожал плечами.
— Нечего рассказывать. Когда Розамунда исчезла, никто точно не знал, что произошло. Теорий было предостаточно, каждая из них более дикая, чем предыдущая. Было высказано предположение, что она бросилась в море или уплыла на попутной лодке. Некоторые говорили, что ее убили, другие — что она превратилась в голубя и улетела с западным ветром. Этот последний вклад внесли более суеверные жители деревни, — добавил он с холодной улыбкой. — Ничего не было найдено: ни тела, ни записки, ни свидетелей. Так или иначе, никогда не могли объяснить, что с ней случилось. Малькольму сообщили, что он может подать заявление, чтобы объявить ее законно мертвой, если о ней не услышат в течение семи лет. В течение трех лет ничего не происходило. Затем, совершенно неожиданно, Малкольм написал мне две недели назад. Он известил, что обнаружил доказательства: Розамунда не покидала остров по собственной воле. Просил, чтобы я приехал сюда, потому что он задался целью узнать правду.
— Он сказал вам что-нибудь еще? — подтолкнула я.
— Нет. Малкольм доверял мне, поскольку я не был здесь во время ее исчезновения. Он знал, что мы с Розамундой были едва знакомы, и следовательно, у меня не было мотивов причинить ей вред. Я воспринял как насмешку его спокойную уверенность. Я перечитывал письмо снова и снова, и вдруг мне пришло в голову: что если он знал? Возможно, он обнаружил наши чувства совершенно случайно. Розамунда вела дневник, и не всегда была с ним осторожна. Вдруг Малкольм прочитал его и узнал о наших отношениях? Что если он намеревался заманить меня сюда под ложным предлогом? Могла ли служанка знать? Или Розамунда доверилась своей однокласснице Мертензии? Чем дольше я размышлял над этим вопросом, тем больше возможных просчетов представлял. И любой из них мог разоблачить нас.
— Поэтому вы решили приехать и открыть для себя правду.
— Больше, чем это. Меня всегда возмущало, что он не смог помешать — чтобы с ней ни случилось. Она сбежала? Тогда он, скорее всего, был источником ее несчастья. Выбирая Малкольма в мужья, она верила, что он принесет ей утешение и партнерство. Каким-то образом он подвел ее. А потом пришло письмо, в котором он утверждал, якобы у него есть доказательства, что ей был причинен вред. Именно тогда я рассердился, слепо, бешено разозлился. Я как заведенный думал лишь об одном: он смог сделать нечто, в чем мне было отказано — жениться на женщине, которую любил — и он потерял ее. Он не обеспечил ее безопасность, не защитил. Я жаждал справедливости ради Розамунды: найти убийцу и наказать человека, который позволил этому случиться. Поэтому я решил приехать сюда, и осуществить справедливость, если понадобится.