Я видела, как Тибериус крепче сжал подлокотники стула. Мертензия издала стон резкого протеста, но Малкольм безутешно закрыл лицо руками.
— Не могу в это поверить, — наконец заговорила Мертензия. — И все же…
Я повернулась к Малкольму.
— Когда вы узнали, что именно она убила Розамунду?
Выражение его лица стало совершенно несчастным.
— Когда она заперла меня в норе чертового священника. Она пришла ко мне с бокалом вина, как всегда, когда просила об одолжении. Тренни протестовала против сеанса, возмущалась, что все ищут-рыщут, задают вопросы. Сказала, это лишь снова разбудит страдания, которые мы только начали оставлять позади. Я ответил, что никогда не смогу нормально жить, пока не узнаю, что случилось с Розамундой, что меня замучила неопределенность. Заявил, что буду продолжать, пока не узнаю правду об убийстве Розамунды. Не успокоюсь, пока не разоблачу злодея. Я увидел, как внезапный ужас вспыхнул на ее лице. И я знал. Я знал.
Он сделал паузу, чтобы сделать еще один глоток виски, тяжело вздрагивая, когда виски пошло вниз.
— Мы были здесь, в этой комнате. Я противостоял ей, давил на нее, и Тренни призналась. Она сказала, что Розамунда была беременна чужим ребенком. Нетрудно догадаться, чьим, — он взглянул на Тибериуса. — Она клялась, что пыталась принять факт: Розамунда будет хозяйкой и ей придется принимать приказы моей жены. Но сидя в часовне, слушая, как мы произносим обеты, она поняла, что не сможет. Сама мысль, чтобы позволить Розамунде хозяйкой войти в этот замок и привести ублюдка в детскую, была кощунством. Это оказалось больше, чем Тренни могла вынести.
— Детская Тренни, — вставила Мертензия. — Она пришла сюда работать нянькой. Тренни расценила намерения Розамунды как величайшее предательство.
Малкольм продолжил.
— Поэтому она спокойно заманила ее после церемонии и убила. Тренни не сказала мне, как или где. Просто факт убийства. И тогда я пошел на нее.
— Пошел на нее? — спросил Стокер.
— Я не соображал, что делаю, — искренне сказал Малкольм. — Схватил ее за горло и начал душить. Тренни собиралась позволить мне сделать это, вот что самое ужасное. Как будто была довольна, что умрет от моих рук. Но затем комната начала вращаться, и я понял, что она добавила в вино один из отваров Мертензии. У меня закружилась голова, я почувствовал слабость и потерял сознание. Пришел в себя, когда она уже втянула меня в нору священника. Я пытался подняться, но не смог. И слушал, как она закрыла за собой панель, заключая меня в тюрьму в собственном доме.
Я пыталась представить этот ужас — слышать, как закрывается дверь в собственную гробницу. Мурашки побежали по коже. Мертензия заметно вздрогнула.
— Итак, я был там, в темноте, наконец-то зная, что случилось с Розамундой. Много хорошего мне это дало! Я понял, что исчезну так же, как и она. Никто никогда не узнает, что со мной случилось …
— Простите меня, — вмешалась я. — Но вы говорили об убийстве. Чье убийство вы совершили?
Он посмотрел на меня с удивлением, его губы дрожали, когда он произнес эти слова:
— Разве я не сказал? Тренни. К моему шоку, она вернулась, чтобы принести мне еду. Я был без сознания долгое время, думаю, много часов. Она дозировала еду и питье, чтобы у меня не было сил кричать о помощи. Я был слишком слаб, чтобы отказаться.
— Вот почему мы никогда не слышали тебя, когда с другой стороны панели открывали дорожную сумку, — заключил Тибериус. Малкольм болезненно улыбнулся. Мысль о том, что спасение было так близко, казалась слишком ужасной, чтобы задумываться.
— С какой стати она оставила сумку там? — внезапно спросила Мертензия.
Малкольм пожал плечами.
— Где же еще? Там ее прятали три года, пока я не нашел. Если бы Тренни попыталась уничтожить сумку, то могла бы попасться. Гораздо лучше вернуть сумку туда, где она была все время.
Малкольм глубоко вздохнул, приготовившись, и продолжил исповедь.
— Она сказала, что будет держать меня там, пока все не уедут, и тогда решит, что со мной делать. Тренни хотела прощения, сказала она мне. Она подошла слишком близко, что-то дикое светилось в его глазах. Я схватил ее за юбки, чтобы подтащить ближе. Когда она упала, схватил за горло. Мы случайно задели панель, она снова закрылась, заперев нас вместе.
Я посмотрела на Стокера, который вышел вперед и мягко сказал:
— Успокойте свою совесть. Г-жа Тренгроуз не умерла. Она без сознания и находится в своей комнате под охраной.