Затем она запнулась, ее глаза помутнели от страха.
— Вы ее видели? — задала вопрос я.
Она качнула головой, одно резкое встряхивание.
— Нет, мисс. Но я знаю, она была там. Позже той ночью я пробралась в музыкальную комнату и почувствовала ее присутствие. Я знала, что она пришла.
Я могла бы сказать ей правду тогда. Было бы добрым поступком сказать ей правду, что это я была в музыкальной комнате. Но доброта не главное из моих достоинств. Я промолчала и позволила ей поверить, что дух Розамунды Ромилли был вызван в ту ночь.
Я наклонилась вперед, мой голос уговаривал:
— Г-жа Тренгроуз, что вы сделали с Розамундой после ее смерти? Если вы сообщите нам, и ее смогут похоронить надлежащим образом, возможно, его светлость замолвит за вас словечко.
У меня было мало уверенности, что виконт сделает что-нибудь подобное. Скорее, подозревала я, Тибериус сам с радостью затянет веревку на ее шее, отомстит женщине, убившей любовь всей его жизни. Но этот мост еще предстояло пересечь.
Я смотрела на нее с надеждой, но она отмахнулась от меня.
— Я устала, мисс Спидвелл. Рада, что хозяин в безопасности, и мне пора спать. — Она кивнула в сторону бутылки, которую оставила Мертензия. Я налила ложку смеси, как она указала. Подождала, пока экономка не уснула, накрыв ее одеялом в знак милосердия, прежде чем уйти.
Мертензия ждала за дверью, когда я вышла.
— Вы отослали охранника? — я глянула на пустой стул, где до этого сидел Каспиан с дробовиком, неловко переломленным на колене.
— Сейчас это больше не нужно, — просто сказала она.
Я передала бутылку, которую взяла с ночного столика. Крошечный череп был выгравирован в углу этикетки.
— Никогда больше, надо думать.
Она пристально посмотрела на меня.
— Вы скажете им?
Я медленно покачал головой.
— Это не мое дело.
— Я должна была, — яростно взорвалась она. — Вы слышали, что сказал Малкольм о скандале. Он и без того почти неуравновешен. Восстановится ли он должным образом, не знаю, но могу гарантировать, если его протащит по грязи каждая дешевая газета в Англии, его уничтожат. Это был единственный способ.
Я ничего не сказала, и она расправила плечи.
— Я предоставила выбор, a не заставила ее принимать яд. Тренни желала искупить вину, и это был единственный выход.
— Такая смерть легче, чем она заслуживает, — отметила я.
— Но это даст Малкольму шанс на лучшую жизнь, — сказала она, и я не могла возразить ее логике.
Я повернулась, чтобы оставить ее. Мертензия положила руку мне на рукав.
— Спасибо.
Я кивнула на закрытую дверь.
— Идите к ней. Даже убийца не должен умирать в одиночестве.
По дороге в гостиную я зашла в часовню замка, крошечную комнату для молитв, существовавшую с первых дней Ромилли на Сан-Маддерн. Десять шагов поперек в идеальном квадрате с крошечным алтарем, установленным перед витражом с изображением покровителя острова. Я знала, что у святого были другие имена — Мадерн, Мадрон — и что он был отшельником, посвятившим жизнь исцелению. Я не верила в религию, старую или новую. Но на всякий случай, если старый святой наблюдал за своим островом, я выразила горячее желание, чтобы он снова использовал свои таланты и одарил добротой семью Ромилли. Небеса знали, они остро нуждаются в исцелении.
Это было успокоительное место, с единственной скамьей, обтянутой алым бархатом, плиткой из черного и белого мрамора под ногами. Древний аромат ладана висел в неподвижном воздухе. Сводчатый потолок был пронизан резьбой с фруктами и рыбами острова, напоминая молящимся, что они наслаждаются редким и чудесным изобилием. Когда я повернулась, чтобы уйти, я увидела еще одну фигуру, прикрытую узкой резьбой на перекладине двери. Русалку, языческую прародительницу Ромилли, которую увековечили здесь, в этом самом христианском из мест. Интересно, присматривает ли она за живущими на ее острове? Я надеялась на это. Я поклонилась ей, когда уходила.
Глава 21
Я нашла остальных в гостиной. Стокер приволок подставку для графинов с вином из столовой и взломал замок, щедро раздавая бренди, чтобы релаксировать потрясения дня. Я ненадолго задержалась в маленькой часовне, но времени было достаточно, чтобы миссис Тренгроуз скончалась. Когда я вошла в гостиную, Мертензия присоединилась ко мне. Она ничего не сказала остальным за исключением того, что Тренни тихо и внезапно скончалась. Стокер покосился на меня, и я кивнула осторожно, чтобы только он мог видеть. Я знала, какой молчаливый вопрос он задал, и знала, что он правильно истолковал мой ответ. Другим я не говорила ни о маленькой бутылочке с черепом на этикетке, ни о выборе, который Мертензия предоставила Тренни. Смерть старухи прошла легче, чем она заслуживала, но это избавит семью от убийственного скандала.