Я остановилась. В саду возле фруктовых деревьев работала Мертензия. Ежели за мной следовал злодей, склонный к насилию, я бы привела его прямо к ней, подвергнув Мертензию опасности. Конечно, цифры увеличат безопасность, вдвоем было бы проще отразить нападение. Но никто не может сказать, что Вероника Спидвелл трусит сражаться в одиночку!
Едва осознавая, что делаю, я развернулась, сжала руки в кулаки, и издав боевой клич берсеркеров-викингов, бросилась вниз по тропинке к преследователю. При столкновении наши ноги запутались в потоке движения. Каким-то образом злоумышленник взял верх и приземлился на меня, выбив воздух из моих легких. Он был весомым парнем; я толкала его с огромным усилием, но не смогла даже пошевелить. Я вскинула колено и протаранила вверх, заработав вой боли и возмущения за свои усилия.
— Убери руки, или я разорву тебя на части, как гончая лису! — пригрозила я с последним вздохом.
— Чертовски хотел бы увидеть, как ты попробуешь, — раздался знакомый голос с тихим, раздраженным рычанием. Он сильно вздрогнул и скатился с меня на четвереньки, тяжело дыша. Я с трудом поднялась на колени и вдохнула воздух в легкие. Когда я снова могла говорить, то использовала одно из его любимых проклятий:
— Стокер, скажи пожалуйста, что, во имя чертова Иисуса, ты делаешь?
— Возвращаюсь в замок, очевидно, — он поднялся на ноги. — Пока ты не решила напасть на меня. Вероника, в самом деле, что на тебя нашло?
— Думала, это злоумышленник, — призналась я. — Ты должен был заявить о себе.
— Кому? — потребовал он. — Я понятия не имел, что ты здесь. Эта ужасная мгла все скрывает.
— Я слышала тебя достаточно ясно, — возразила я. Я была взволнована, столкнувшись с ним так неожиданно. Мы оставили наши отношения настолько в плохом состоянии, что я едва могла предвидеть сердечный разговор, и это меня раздражало. — Почему ты вернулся один? Я думала, что компания джентльменов отправилась в гранд-тур по острову.
— Да, но сколько можно любоваться каменными глыбами, пока карьер не начнет утомлять?! Я решил исследовать деревню вместо этого. Выпил пинту с трактирщиком — хозяином гостиницы. Потом кузнец, его ученик и фермеры пришли немного отдохнуть.
— Хозяин гостиницы? Полагаю, ты имеешь в виду Матушку Нэнс? Она могла бы предупредить меня, что ты скрывался в деревне. Ты, должно быть, пират, о котором мне рассказал ее внук, — добавила я, глядя на его глаз с повязкой.
— Ах, юный Питер. Этот мальчик далеко пойдет. У него естественные инстинкты преступника. Он шантажировал меня, чтобы я научил его пользоваться мечом.
— Слышала. Не знаю, почему ты решил познакомиться с местными жителями. Разве что… — я позволила своему голосу замолчать.
— Разве что? — подсказал он.
— Разве что тебе интересно узнать об исчезновении Розамунды Ромилли, и ты решил задать несколько вопросов.
— Конечно, нет, — решительно отрекся он.
Я обернулась к нему.
— Лжец! Поклянись мне самым дорогим на свете, что ее имя не всплыло в разговоре. Поклянись Гексли, — приказала я.
— Ради бога, ты танцуешь вокруг как стрекоза. Конечно, все так и было, — продолжал он ровным голосом. — Исчезновение Розамунды было чудом девяти дней. Самое интересное, что произошло здесь за три столетия, но никто ничего не знает. Никто ничего не видел. И существует столько версий того, что с ней произошло, сколько людей на этом острове.
Я встала перед ним, заставляя его остановиться, и вскинула подбородок.
— Стокер. Удовлетвори мое любопытство.
Он тяжело вздохнул.
— Вероника, ты когда-нибудь разговаривала с корнишманом? Настоящим? Более трех минут подряд? Они самые суеверные люди на Британских островах, и это что-то говорит. На каждого парня, который предлагает ей сбежать с любовником или броситься с утеса, есть еще пять, которые утверждают, что ее похитили пикси, русалки, ведьмаки или, возможно, просто великан.
Я моргнула.
— Великан?
— Корнуэльцы любят своих великанов.
— Смею ли я спросить о ведьмаках?
Стокер сложил руки на груди.
— Около двух футов ростом с синей кожей и острыми ушами, любят строить свои дома под землей. Что-то вроде ирландских лепреконов из того, что я узнал. Только человек не должен у них просить много, потому что они очень вспыльчивы и злы.