Стокер понял значение слов его светлости раньше, чем я и поспешил объяснить.
— Тибериус не имеет в виду, что ты должна охотиться на них. Он нашел для тебя личинки. Для вивария.
Я подавила жадный стон.
— Это правда?
Его светлость рассмеялся — низкий и хриплый смешок чистого веселья.
— Моя дорогая мисс Спидвелл, как вы меня восхищаете. Я действительно получил разрешение от нынешнего владельца острова Сан-Маддерн, Малкольма Ромилли, отобрать определенное количество личинок для вашей коллекции. Сам он не лепидоптеролог, но является ярым защитником всех видов флоры и фауны, уникальных для его острова. Он считает, что если Glasswing выживет в другом месте, это будет своего рода страховой полис.
Мой разум быстро оценивал возможности.
— Что они едят?
Виконт безразлично пожал плечами.
— Какой-то кустарник, чье название ускользает от меня. Малкольм сказал, что вы можете взять с собой эти растения, чтобы сделать переезд в Лондон наиболее безболезненным для маленьких дьяволов. Я как раз направляюсь на остров Сан-Маддерн. Малкольм устраивает небольшой прием, что-то вроде домашней вечеринки, и пригласил меня. Вполне естественно, что мы должны объединить наши цели. Буду счастлив сопровождать вас до замка.
— Какая великолепная идея, — плавно вставил Стокер. — Мы были бы счастливы поехать.
— Стокер, тебя не приглашают в замок, — сказал виконт.
— Замок! — воскликнула я. — Неужели так грандиозно?
Его светлость подарил мне одну из его загадочных улыбок.
— Это небольшой замок, но крайне интересный. Множество скрытых проходов, темниц и тому подобного.
— Как насчет призраков? — требовательно спросила я. — Я не поеду, если нет подходящего призрака.
Глаза виконта расширились, в них мелькнула какая-то вспышка, что-то вроде тревоги, прежде чем он пришел в себя.
— Я обещаю вам всевозможные приключения, — заверил Тибериус.
Я едва могла дышать от волнения. Стокер вперился в меня долгим взглядом, затем одним глотком допил виски, поставил бокал и молча вернулся к своему буйволу. Его брат наклонился ближе, понизив голос:
— Кое-кто не очень доволен нами.
— Кое-кто может заниматься своими делами, — яростно воскликнула я. — Я еду на остров Сан-Маддерн.
— Отлично, — одобрил лорд Темплтон-Вейн. Его кошачья улыбка прочно вернулась на место. — Действительно превосходно.
Глава 2
— Поверь мне, он хочет соблазнить тебя, — сообщил Стокер после того, как виконт ушел.
Стокер удалял гнилые опилки из ненадежно установленного водяного буйвола. Он подчеркивал слова энергичными жестами, при этом щедро посыпая и пол, и себя вонючими стружками из трухлявого дерева. Стокер снял рубашку, как обычно делал, когда работал. Опилки прилипли к черным завиткам волос, к поту, струящемуся по длинным жестким мышцам спины и рук. Я невольно на мгновение приостановилась, чтобы полюбоваться прекрасным видом. Около часа я пыталась укротить его нрав, но Стокер не успокаивался. Я приняла тон веселой рассудительности.
— Конечно, хочет, — согласилась я.
Он замер и недоверчиво уставился на меня.
— Ты знаешь?
Я вздохнула.
— Стокер, мне двадцать шесть. Я трижды путешествовала по миру, встретила множество мужчин. С некоторыми даже вступала в отношения, куда более интимнее, чем ты можешь представить. Уверяю тебя, я чувствую запах соблазнения, заполнивший комнату. Я не падающая в обморок девственница.
— Тогда скажи мне, Христа ради, какого черта ты едешь с ним?
— Он обещал мне Romilly Glasswings, — откровенно призналась я.
— И это все, что требовалось? Подкупил тебя бабочкой? — Стокер говорил особенно резким тоном.
— О-о-о-ох, ты можешь быть таким противным, когда дуешься, — посетовала я.
Стокер опять повернулся к буйволу, вырывая внутренности огромными, удушливыми облаками. Предыдущий таксидермист набросал в чучело все, что мог, для поглощения влаги: опилки, газеты, кусочки ткани. Начинка представляла удобный материал для гнезд всевозможных грызунов. Стокер работал как безумный, и крошечные кости взлетали в воздух с ужасающей регулярностью. Через несколько секунд он остановился.
— Я не дуюсь, a обеспокоен, — сказал он мягким, даже нежным голосом, но слова сорвались в конце, как будто признание причиняло ему боль.
— Я способна позаботиться о себе.
— Вот чего я боюсь.
— Я уеду не надолго. Его светлость прояснил детали, прежде чем ушел — максимум на две недели.
Стокер кивнул, его колдовские черные волосы блеснули в свете лампы. Я ожидала, что он выйдет из себя, предвидя неизбежно повторяющееся столкновение наших характеров. Но этого не произошло. Когда мы со Стокером расходились во мнениях — нередкое явление, честно говоря — наш спор мог бы служить примером красоты, вулканической и свирепой. Я воспринимала как знак высочайшей привязанности и уважения, что он боролся со мной на равных, как с мужчиной, и в свою очередь, не уступала ему ни пяди. Наши схватки были легендарными в поместье Мэрилебон, с частыми пари среди персонала относительно того, кто из нас победит. (Самая безопасная ставка, как вы могли догадаться, всегда была на меня).