— Вам что-нибудь еще нужно, мисс? — осведомилась у Мертензии миссис Тренгроуз. Каспиан мог быть предполагаемым наследником, но ее лояльность в отсутствие хозяина была демонстративно отдана его сестре. Мертензия перевела взгляд на Каспиана, но тот, казалось, о чем-то задумался.
— Не думаю, Тренни, — ответила Мертензия, жестом отпуская ее. Когда миссис Тренгроуз осторожно закрыла за собой дверь, я повернулась к Каспиану.
— Узнали что-нибудь о Малкольме?
Он покачал головой.
— Нет, но я уверен, что он появится. Местные жители говорят, что он вечно бродит по острову. Это часть его ответственности как хозяина Сан-Маддерна.
— Является ли частью его ответственности не спать в собственной постели? — поинтересовалась я.
Каспиан слегка задохнулся, a Тибериус пробормотал:
— Моя дорогая Вероника.
Но Мертензия уставилась на меня, добавляя сахар в чай.
— Как вы узнали, где был мой брат прошлой ночью?
— Потому что мы с Тибериусом и Стокером позволили себе обыскать его комнату. Он не спал там прошлой ночью.
Мертензия положила свою ложку в блюдце, слегка задребезжавшую.
— Скверно, — расстроилась она.
Каспиан запротестовал.
— Не глупи, Мертензия. Погода была мерзкой прошлой ночью. Что если он отправится проверить одного из островитян? Он мог бы там застрять из-за шторма.
— Но дождь прекратился этим утром, — указала она. — Он бы вернулся.
— Шторм снова усиливается, — Каспиан кивнул на забрызганные дождем окна. — Он вполне мог решить остаться там, где он был, в уюте и тепле.
— И не послал бы никакого сообщения? — спросил Стокер.
Мертензия кивнула.
— Он бы сообщил. Малкольм ужасно обязателен в этом смысле. Он знает, что мы будем волноваться. Кроме того, кто-то в деревне увидел бы его. Разве ты не спрашивал их, Каспиан? Откуда мы знаем, что ты его вообще искал?
— Конечно, искал!
Мертензия пожала плечами.
— Ты так говоришь. Но если у кого-то есть веская причина желать Малкольму зла, то это у тебя.
Четверо из нас взглянули на него с любопытством. Он вызывающе посмотрел на каждого из нас, после чего Каспиан театрально закатил глаза.
— Вы не можете верить, что я как-то связан с этой ерундой. Не можете! Я даже не знал Розамунду на самом деле.
— Ты мог все потерять, если бы она родила наследника Ромилли, — упрямо обвиняла Мертензия. — Убедительный повод, чтобы покончить с ней.
— Покончить с ней? — Его глаза обратились к небу, затем он посмотрел на нас с немым призывом.
— В словах леди есть смысл, — ровным голосом сказал Тибериус.
— Я был еще мальчиком, когда она исчезла, — возмутился Каспиан. — Я даже не закончил школу. Вы действительно думаете, что я убил жену моего дяди, чтобы унаследовать эту проклятую груду камней? И кто, черт возьми, сказал что-нибудь об убийстве до того, как воображение Мертензии взорвалось само собой? Нам не известно, может, Розамунда уехала по собственной воле и сейчас живет в Аргентине.
Он закончил свои возражения великолепной аркой лба, жестом, который Тибериус освоил в колыбели. Но у Каспиана не хватило духу справиться с этим. В конце тирады его голос немного дрогнул. Стокер бросил на него сочувственный взгляд.
— Успокойся, парень, никто не обвиняет тебя в убийстве.
— Она обвиняет, — Каспиан дернул головой в сторону Мертензии.
— Да, я, пожалуй, так думаю, — ядовитым тоном подтвердила она.
— Ты проклятая, чудовищная…
— Теперь, кто кого оскорбляет? — вопросила она с торжествующим видом.
— Вы оба утомительны, — произнес Тибериус. — И, Мертензия, при всем уважении, больший грех лежит на вас, как на старшей.
— В значительной степени, — злорадно добавил Каспиан.
Ее верхняя губа изогнулась.
— Уколи мое тщеславие, если хочешь, мальчик, для меня это ничего не значит. Наши ценности, мой дорогой Каспиан, ничем не похожи. Я забочусь о земле и людях острова, истории и жизни, которую мы ведем. Ты никогда этого не поймешь.
— Надеюсь, я справлюсь, когда буду здесь хозяином.
Мертензия вскочила на ноги, указывая обвиняюще пальцем.
— Вот оно! Признание твоих амбиций.
Каспиан вскочил, повернувшись к ней лицом над чайным столиком, чуть не опрокинув блюдо со взбитыми сливками.
— Я просто сказал…
Некоторое время они кричали, швыряя друг в друга оскорблениями поверх булочек, пока мы с Тибериусом наблюдали. Стокер сидел, довольно поедая бутерброды, прежде чем перейти к аппетитному на вид пирогу, украшенному марципаном.