«Неужели бревно?» — погрузившись почти по горло, он нащупал опору, встал на нее и замер, ждал. Предстояла решительная схватка с этим ползущим к нему человеком. Жадно, как выброшенная на берег рыба, глотал Избасар воздух широко раскрытым ртом. А офицер полз, хрипя и рыдая от злобы и отчаяния. Он уже протянул руку, чтобы затолкать в пучину беззащитную, как ему казалось, голову врага… А Избасар уперся в бревно и медленно, но с силой вырвался из зыбуна.
Секунду офицер бессмысленными, мертвыми глазами смотрел на встающее из топи страшилище, затем уронил голову. И только тогда Избасар увидел, что затылок и шея у него разворочены.
Будто торопясь скрыть эту страшную рану, трясина вокруг офицера забулькала, запузырилась, всосала в себя скрюченное тело и накрылась зеленоватой ряской.
Избасар, боясь, что бревно выскользнет из-под ног, подобрался по нему к гати, упал на нее грудью и долго лежал, не шевелясь, все еще не веря, что ушел от такой лютой смерти, какую никому не пожелал бы.
Давно вернулась на плес утиная стая, убрел в конец гати дончак и стал там, запутавшись ногами в поводьях, а Избасар все продолжал лежать, вцепившись руками в настил, и не мог отдышаться. Когда он все же поднялся, наконец, и подошел к дончаку, тот шарахнулся и не подпускал его к себе. Он храпел, испуганно вставал на дыбы.
— Ну, Лысанка, ну, дурной мой! — пытался уговорить его Избасар.
Так продолжалось до тех пор, пока Джанименов не умылся, не соскреб грязь с одежды.
«Что ж теперь делать? — думал он. — Бородач, конечно, поднял уже всю косу на ноги… — Но эту мысль догнала другая: — За лодкой ведь следят люди кузнеца — Акылбек, Байкуат следят… Они могли успеть…»
Решительно подойдя к дончаку, подправив на нем седловку, Избасар вскоре был уже за Согрой. Там, где тропа шла по пескам, виднелся одинокий след.
«Бородач… Зачем только он так часто останавливался и слезал с коня? — недоумевал Джанименов. — Вот опять… курил. В песок втоптан не один, а два окурка. Зачем подряд курил столько?».
Потом след круто свернул в сторону. Это окончательно спутало Джанименова.
На косу он прискакал поздним вечером, но там еще горели костры. Издали Избасару показалось, будто горит костер и на том месте, где они его разжигали несколько раз с Омартаем. Привязав иноходца у джиды, он стал осторожно пробираться к берегу. И когда из темноты до него донесся голос Байкуата, он даже не поверил этому.
Но раскатистый бас Байкуата, его смех трудно было спутать. Да и второй голос принадлежал Акылбеку.
— Ой-бой, — всхлипнул неожиданно Байкуат, — как Омартай крутился перед офицером? Две бутылки ему за коня подарил. Сам видел.
— Я думал, у Ильина сердце порвется от злости. Он, однако, всю косу забрызгал слюной.
— Избаке вернется, Омартай что ему скажет? Ох, и ругать будет его, как думаешь? — спросил Байкуат.
Джанименов пошел на голоса.
— Гляди, вернулся уже! — обрадовался Акылбек и вскочил.
— Что у вас тут?
— Все хорошо у нас, Избаке. Тебя ждут, хотят уходить. Кожеке сказал, все у них готово, только ты держишь.
«Значит, кузнец уже притащил доску», — подумал Избасар. Он все еще не мог понять, почему на косе спокойно? Куда девался бородатый казак?
— Вы хорошо караулите? Ничего не проглядели?
— Спроси Омартая. Он скажет. Он сейчас сердитый на тебя.
— За коня?
— За коня. Почему не на том ускакал. Староста Жумагали кричал, будто он велел тебе взять другого коня.
— А где они?
— Староста?
— И есаул.
— Уехали еще гулять. Тут всю водку выпили, всю еду с кошмы съели, теперь уехали. Омартаю велели, когда приедешь, постегать тебя хорошенько, коня, сказали, надо отдать уряднику. Вот там урядник на краю берега дом занял. Ильин на его коне уехал.
— А как Ахтан?
— Жалуется Омартай, говорит плохо!
— Ну, я пойду.
— Иди, Избаке. Ох, попадет тебе от Омартая.
— Пускай. Коня я у джиды привязал.
— Мы его возьмем.
— Я с офицером подрался. Может, погоня будет.
— Тогда вам скорее уходить надо.
— Ночью уйдем…
— Лодка ваша готова совсем. Омартай воду погрузил, муку, словом все. Пока не уйдете — будем караулить. Там еще люди караулят. По всей косе и дальше.
— Спасибо, друзья. Это Омартая костер вон там?
— Омартая.
Избасар пошел, но вернулся.
— Может, не увидимся скоро?
— Прощаться хочешь?
— Давайте прощаться.
Когда Избасар приблизился к костру, возле которого с пиалушкой в руках сидел Омартай, старик бросил на него короткий взгляд и спросил: