Марстон Эдвард
Опасные места (Железнодорожный детектив, №16)
Опасные места (Железнодорожный детектив, №16)
ЭДВАРД МАРСТОН
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1861
Они сидели друг напротив друга в купе первого класса.
Когда поезд резко замедлил ход, мужчина достал из кармана жилета золотые часы, посмотрел на них и вздохнул от разочарования.
«Опять опоздал», — сказал он.
Его жена не ответила. Она всегда слегка подташнивала, когда ехала по железной дороге, и ей приходилось сидеть лицом к локомотиву. Если она ехала задом наперед в течение длительного времени, ее начинало рвать. Она была все еще красивой женщиной лет сорока, невысокой, худенькой, безупречно одетой и с почти эльфийскими чертами лица. И она, и ее муж излучали ощущение богатства и важности. Он был крупным мужчиной лет пятидесяти с видом, который компенсировал его невзрачные черты. Он выглядел так, словно был рожден, чтобы носить свой блестящий цилиндр.
Раздражительный по своей природе, он вскоре получил больше поводов для жалоб. Поезд неожиданно вздрогнул и завизжал, когда были применены тормоза. Взглянув в окно, он с трудом поднялся на ноги.
«Что, черт возьми, происходит? — потребовал он. — Вместо того чтобы ехать на станцию, нас перенаправили на ветку».
«Сядь снова, Джарвис», — предложила она.
«Кто-то за это пострадает», — предупредил он. «Мы и так уже достаточно опоздали. А теперь мы движемся в неправильном направлении». Он плюхнулся обратно на сиденье. «Это непростительно».
Он продолжал гневаться, но его протесты были резко прерваны.
Поезд резко остановился. Сквозь яростное шипение локомотива они услышали приближающийся стук копыт. Затем за окном появился всадник с надвинутой на лицо шляпой, протягивая руку, чтобы распахнуть дверь. Он направил пистолет на мужчину и выкрикнул команду.
«Отдай свой кошелек и часы».
Мужчина был возмущен. «Вы знаете, кто я и что я?»
Это были последние слова, которые он когда-либо говорил. Грабитель сбил шляпу мужчины, прежде чем выстрелить ему между глаз с близкого расстояния. Кровь брызнула во все стороны. Женщина вскрикнула от ужаса и отпрянула, ее ридикюль упал с ее колен. Удерживая лошадь, грабитель потянулся, чтобы снять с мужчины его бумажник и часы, прежде чем схватить ридикюль.
Затем он ускакал со своей добычей.
Менее чем за минуту он переписал историю железных дорог.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Он изменился, — сказал Лиминг. — Он изменился к лучшему».
Колбек не был убежден. «Я не заметил».
«Вы, должно быть, сделали это, сэр. Суперинтендант — другой человек. С тех пор, как нас похитили, он стал к нам гораздо добрее».
«Это неудивительно, Виктор. Мы ведь помогли спасти ему жизнь. Любой был бы благодарен людям, которые это сделали».
«Как будто он научился нас уважать — и не раньше времени, если вы меня спросите. Я почти рад, что он прошел через это испытание. Это многому его научило и превратило в обычного человека».
«Я бы никогда не назвал суперинтенданта Таллиса хоть сколько-нибудь нормальным человеком, — сказал Колбек с кривой усмешкой, — и я бы определенно никогда не получил удовольствия от того, что он был так близок к тому, чтобы быть убитым самым мучительным образом. Я бы не пожелал такой участи даже своему злейшему врагу».
«Но он твой злейший враг».
Колбек рассмеялся. «Мои враги по ту сторону закона, Виктор».
«При всех своих недостатках суперинтендант страстно верит в справедливость и посвятил свою жизнь охране правопорядка».
Они были в его кабинете, Лиминг стоял, а Колбек поправлял галстук перед зеркалом. Хотя с момента события прошли месяцы, преступление, которое они обсуждали, все еще было у них на уме.
Незадолго до Рождества суперинтенданта похитили в Кентербери, держали в плену и — когда его наконец спасли — он был на грани того, чтобы быть содранным до смерти мстительным солдатом из его старого полка. После таких мучений большинству людей потребовался бы длительный отдых, прежде чем они вернулись бы к работе, но стойкость Таллиса была легендарной. Слишком гордый, чтобы показать душевную и физическую боль, которую он испытывал, он почти сразу вернулся за свой стол.
«Я согласен с вами, он стал более сдержанным, — признал Колбек, — но, по сути, он остался тем же человеком, которым был всегда».
«Как вы можете так говорить, сэр?» — удивленно спросил Лиминг. «Раньше нас вызывали в его кабинет ревом. Вы как-то противостояли ему, но я всегда чувствовал, что нахожусь на скамье подсудимых в ожидании приговора. И все же
«Теперь, — продолжал он, — он разговаривает с нами мягко, как будто мы не только коллеги-детективы, но и друзья».