Однако теперь, когда он об этом подумал, он вспомнил, как жена сказала ему, что горничная, которая пошла заправлять постель Таллиса, увидела бутылку виски, спрятанную под ней. Отвергнув новость в то время, теперь он отнесся к ней более серьезно. Действительно ли его друг теперь зависим от алкоголя? Обращаясь к выпивке как к форме анестетика, не могло ли быть так, что Таллис на самом деле ухудшал его состояние? Уордлоу решил с этого момента более внимательно следить за своим гостем.
Однако из всего, что рассказал ему Китсон, наиболее интересными были два случая, которые он привел. В обоих случаях прошла длительная задержка, прежде чем последствия травматического события были должным образом ощутимы. Один мужчина греб на лодке со своей женой, когда лодка ударилась о скрытый камень и перевернулась. Поскольку она не умела плавать, женщина сразу же начала паниковать, барахтаясь, прежде чем уйти под воду. Мужчина сделал все возможное, чтобы спасти ее, но они были слишком далеко от берега, и прилив был против них. К тому времени, как их выбросило на песок, он был измотан, а она умерла. Уордлоу был удивлен, услышав, что мужчина, казалось, полностью оправился от трагедии, пока — три года спустя — она не вернулась, чтобы преследовать его. Он начал пить, вел себя нерационально, был вынужден бросить работу и оказался в психушке.
Второй случай, описанный Китсоном, развивался по схожей схеме, за исключением того, что травма, лежащая в его основе, произошла более десяти лет назад.
Пролежав без движения десять лет, он внезапно снова ожил и превратил человека в бормочущую развалину. Неужели Эдвард Таллис направлялся к такой судьбе? Уордлоу надеялся и молился, чтобы был какой-то способ спасти его. Уговорить его отдохнуть от работы было одним важным шагом, но его друг не был уверен, каким должен быть следующий. Китсон посоветовал ему попытаться создать наилучшие условия для выздоровления, поскольку Уордлоу теперь, по сути, находился в родительском положении. Если поведение Таллиса резко ухудшится, настанет время направить его в приют для лечения. Сама идея сделать это была для Уордлоу проклятием. Он не мог вынести мысли о том, что его друга будут лечить как душевнобольного. Это было бы провалом с его стороны. Когда его дом появится в поле зрения, он поклялся приложить больше усилий, чтобы утешить Таллиса и быть более терпимым к его отклонениям.
Он вошел в дом и увидел, что его ждет друг.
«Что доктор Китсон сказал обо мне?» — спросил Таллис.
«Китсон — бывший биржевой маклер», — вяло произнес Уордлоу.
«Ты всегда был плохим лжецом, Теренс. Теперь скажи мне правду».
Алан Хинтон вернулся в Скотланд-Ярд и обнаружил ожидающее его письмо. Он узнал почерк и с нетерпением разорвал послание Лидии. Не вдаваясь в подробности, она просто попросила его о помощи.
Прочитав его несколько раз, он сунул его в карман и решил навестить ее, как только закончит работу. С таким приятным ожиданием он знал, что время пролетит незаметно.
Проведя три часа вдали от него, Лиминг вернулся в гавань, но ему сказали, что никаких признаков « Летящей рыбы» не видно , и что ему следует подождать еще немного, прежде чем возвращаться во второй раз. Поскольку ему предстояло провести целый день в Ярмуте, он решил осмотреть сам город. Там было множество магазинов и много людей, слоняющихся вокруг. Хотя он не любил читать, его привлек небольшой книжный магазин с подносами с книгами, установленными на козлах. Лиминг присоединился к немногим людям, которые там просматривали книги. В поисках чего-нибудь, что могло бы подойти его детям, он вместо этого заметил старый атлас с потертыми краями и выцветшей передней частью. Он взял его и начал листать,
остановившись у карты юго-восточной Англии, которая также включала большой сегмент северной Франции. Изучая ее, он понял, почему Flying Fish так долго плыл туда и обратно.
Что-то тогда гальванизировало Лиминга и заставило его броситься в магазин. Он помахал атласом старушке за прилавком.
«Сколько это стоит?» — спросил он.
«Сколько это стоит для вас, сэр?»
«Это может стоить очень дорого, но я не вижу на это цены».
«Платите столько, сколько считаете справедливым», — сказала она. «Это наша политика. Она может выглядеть довольно потрепанной, но она все равно пригодна для использования. Мы никогда не спорим о цене.