«У меня ничего не осталось», — мрачно сказал Лиминг. «Как нам попасть в сам Сент-Хелиер?»
«Нас будут ждать экипажи».
«Это облегчение».
'Куда ты идешь?'
«Прежде всего мне нужно позвонить по адресу в Сент-Хелиере».
«Это красивый город», — сказал другой, — «и люди, как правило, очень дружелюбны. Насколько хорошо вы говорите по-французски?»
«Нисколько», — признался Лиминг.
«Как жаль».
'Почему?'
«Большинство названий мест на французском языке».
Лиминг сглотнул. Его миссия была безнадежна.
Лидия Куэйл так хотела начать работу, что прибыла в Красную галерею еще до ее открытия, из-за чего ей пришлось обойти квартал несколько раз, прежде чем помещение отперли. Дав владельцу время освоиться, она подошла к окну и изучила выставленные картины. Ни в одной из них не было ничего, что указывало бы на то, что это работа художниц. Однако, войдя внутрь, она заметила гравюру с изображением железнодорожной сцены и узнала характерный почерк Мадлен Колбек. Она все еще разглядывала ее, когда к ней подошел Фрэнсис Синклер. Он тоже внимательно осмотрел гравюру.
«Вы никогда не поверите, что это нарисовала женщина, не правда ли?»
«Правда?» — сказала Лидия, притворяясь удивленной.
«Это вряд ли та тема, которая понравится среднестатистической женщине. Эта художница — исключение из правил. Ее отец был машинистом, и у нее было желание рисовать железнодорожные сцены».
«Это очень реалистично. Вы почти можете почувствовать запах этого облака дыма».
«Значит ли это, что вы заинтересованы в его покупке?»
«Я бы не зашла так далеко», — сказала Лидия, — «хотя бы потому, что не вижу, чтобы это сочеталось с картинами, которые уже висят у меня на стенах. Но мне это нравится». Она повернулась к нему. «Насколько редки женщины-художницы?»
«О, они не такие уж редкие, как вы могли бы себе представить. Включая работы этого художника, я продаю картины пяти или шести женщин. Одна из них — талантливая
художник-портретист, а другой специализируется на пейзажах.
«Мне было бы интересно увидеть некоторые из них».
«Тогда вам придется зайти в кладовую. Здесь мало места», — сказал он, сделав широкий жест, — «поэтому мне приходится быть очень разборчивым».
«Легко ли продавать работы других женщин?»
«В некоторых случаях это очень легко; в других, увы, картинам требуется больше времени, чтобы найти своего поклонника. Но у меня есть один клиент, который отдает предпочтение работам художниц».
«Это необычно, не правда ли?»
«Этот джентльмен очень необычен», — признался он. «Следуйте за мной».
Как только он закончил завтракать в коттедже, Колбек поехал на железнодорожную станцию, чтобы прочитать телеграмму, отправленную из Скотленд-Ярда. Он составил свой ответ и отправил его тут же.
Когда он вышел на платформу, на него напал Прайор.
«Доброе утро, инспектор», — сказал железнодорожный полицейский.
'Доброе утро.'
«Мне было интересно, когда вернется сержант Лиминг?»
«Он скоро вернется».
«Это произойдет сегодня утром, сегодня днем или сегодня вечером?»
«Кто может сказать?»
«Разве вы не знаете , где он, сэр?»
«На самом деле, — сказал Колбек, — я этого не знаю».
«Но он должен вам помогать».
«Есть много способов сделать это, Прайор».
'Что это значит?'
«Разберитесь сами».
«Все, что я хочу знать, — это куда он пошел», — пожаловался Прайор.
Но он говорил с воздухом. Колбек уже быстро шагал прочь, даже не оглядываясь. В своем разочаровании Прайор плюнул на платформу. Дафф вышел из тени.
«Я предупреждал тебя об этом», — отругал он.
«Мне жаль, Барт».
«Что он тебе сказал?»
'Ничего.'
«Вы спрашивали, где сержант?»
«Да», — сказал Прайор. «Он сказал мне, что не знает».
Дафф сердито посмотрел вслед удаляющейся фигуре Колбека.
Поскольку его предупредили, что Таллис может поваляться в постели этим утром, Уордлоу не был обеспокоен тем, что его друг не спустился к завтраку. Однако со временем он начал медленно беспокоиться. Прошло всего четырнадцать часов с тех пор, как его гость лег спать. Неужели он все еще спит после такого длительного времени? Его беспокойство усилилось. По прибытии в Кентербери суперинтендант в страхе отпрянул при виде собора. Из-за пробуждаемых им воспоминаний он стал для него источником ужаса. Уордлоу начал задаваться вопросом, не дремлет ли Таллис просто в его постели. Что, если бы он предпринял импульсивные действия, чтобы избавиться от ужаса? Возможно ли, что он никогда не проснется?
Несмотря на боль от артрита, Уордлоу побежал наверх так быстро, как только мог. Отбросив приличия, он распахнул дверь гостевой спальни и шагнул внутрь. Там было пусто. Таллис ушел.