Люсьен мрачно смотрел ей в лицо.
— Безумие. И начал все это не кто иной, как я. Я привел Мелани в дом своей матери. Удивительно, почему Мойна не пожелала умертвить заодно и меня.
— Нет! — Кэт что было силы сжала его руку. — Я так и знала, что ты так подумаешь. Да, это верно, что Мелани была причина вашего горя. Но семена этой трагедии посеяны давным-давно. Просто должно было пройти достаточно долгое время, чтобы они дали всходы.
Люсьен лишь кивнул, у него не было сил спорить. Они уже подошли к карете, и он распахнул перед Кэт дверцу:
— Отправляйся теперь с Хоукинсом, Кэтрин, пока несчастный беглец будет скитаться в лесу. Мне ужасно не хочется с тобой расставаться, но надо еще многое обдумать. Пусть Мелани удалось разрушить мое прошлое и даже уничтожить мою мать — но будь я проклят, если позволю ей, лежа в могиле, испортить мое будущее. И я клянусь тебе, моя милая Кэтрин, что я уличу ее убийцу — того, кто надругался над всеми тремя женщинами.
— Прошу прощения, сэр, но если вы сейчас уходите, то у меня кое-что для вас есть.
Люсьен поднял глаза на сидевшего на козлах Хоукинса, у которого в руках белел пакет.
— Опять письмо? Позволь подумать, дружище… Наверное, снова от Мойны?
— Да, сэр, — улыбнулся Хоукинс. — Она велела мне передать его после того, как вы прочтете то, первое. Она сказала, что всему свое время, и раз миссис Тремэйн почила в бозе, а мистер Эдмунд поправляется, пришло время вам увидеть и это. Сказала, что вы сможете положить этому конец, и дала на то свое благословение. Странная она женщина, Мойна, если вас не обидит мое замечание, сэр.
— А разве у меня есть выбор? — усмехнулся Люсьен, пытаясь вскрыть конверт. — Ну, ладно, Кэтрин. Теперъ настала моя очередь читать вслух.
Он надломил печать и вытащил один-единственный листок. Нахмурившись, он пробежал глазами бумагу.
— Этого не может быть, Кэтрин, — сказал он наконец. — Это же брачный контракт между мамой и Кристофом Севиллом. Ты никогда не знала маму, не знала, какой она была религиозной. Они с Эдмундом были обручены в церкви. Пусть ее отец силой отвел ее к алтарю, однако ему ни за что не удалось бы это сделать, если бы она не была абсолютно уверена, что Кристоф погиб.
Кэт сама прочитала документ, а потом сунула его под нос Люсьену:
— Люсьен, но этот брак заключен не в церкви. Союз между Памелой и Кристофом заверил мировой судья, а не священник. Они могли тайно пожениться, так как собирались обвенчаться, когда Кристоф получит благословение отца, уже во Франции. Ты не понял? Для твоей матери и для столь почитаемой ею церкви именно Эдмунд был ее настоящим мужем, единственным мужем. Но по светским законам, ты являешься сыном Кристофа Севилла. Нет ничего удивительного, что Мойна развеселилась, увидев у меня твое кольцо. Кристоф мог подарить его твоей матери в качестве обручального.
Люсьен снова взглянул на контракт, пытаясь прочесть имя судьи, нацарапанное внизу листа. Похоже, Кэт была права. Как это ни невероятно, но он больше не бастард. Как странно. Он так долго жил с этим клеймом. Но зато теперь в глазах всего света он не просто джентльмен — он к тому же и французский джентльмен…
Французский джентльмен? По его жилам внезапно пробежал холодок, словно в мозгу вдруг забрезжил холодный, суровый рассвет.
Наконец-то Люсьен все понял, увидел все так же ясно, как если бы это было написано трехфутовыми буквами на небосводе. Не удивительно, что Мойна твердила про «новую напасть» на Тремэйн-Корт, если она знала об этом. Знала об этом? Она воспользовалась этим, чтобы управиться с Мелани, чтобы Мелани сама себя уничтожила, если только верно то, о чем он догадался. Она еще говорила, что и Эдмунд знает про эту «напасть», но она могла переоценить его наблюдательность. Хотя удар-то с ним случился именно в тот день…
— Вот оно! Все сходится! Все, все сходится! — Люсьен схватил Кэт за плечи и встряхнул. — Мойна с самого первого дня твердила, что пришло время положить конец. И вот теперь, когда она до конца сыграла свою собственную игру, она указала мне мою роль. Кэтрин, моя милая, моя дорогая Кэтрин, теперь я знаю, кто убийца этих трех женщин!