— Да уж, — усмехнулась Пайпер. — Никогда бы не подумала, что предэкзаменационная лихорадка рождает романтические иллюзии даже у самых неромантичных особ.
— Насчет романтики — я согласна. Что же касается иллюзий… — Фиби с наслаждением потянулась — край голубого топа с V-образным вырезом вздернулся вверх, обнажив плоский живот, такой же загорелый, как и длинные стройные ноги. — Разве это похоже на мираж?
Фиби обвела взглядом просторы городского парка. Выбранный сестрами столик для пикника стоял на зеленом холмике в тени раскидистого старого дуба. В низине у подножия холма искрилась зеркальная гладь пруда, по которой плавно скользили утки и белоснежные лебеди. На скамейках парка сидели пожилые пары, нежась в лучах полуденного солнца, другие не спеша прогуливались с крохотными собачонками. Бегуны и подростки на роликах и скейтбордах мелькали на тропинках, вьющихся среди вековых дубов и сосен. На детской площадке с качелями, горками и всевозможными приспособлениями для игр кричали и смеялись дети. В беседке неподалеку расположилась шумная компания, видно празднующая чей-то день рождения.
Фиби вдохнула полной грудью. Свежий воздух и атмосфера отдыха действовали расслабляюще — сегодня судьба подарила им короткую передышку в непрестанной борьбе со злом, так что Фиби твердо решила наслаждаться тишиной и покоем и поэтому оставалась равнодушной к беззлобным колкостям сестер.
Пайпер огляделась по сторонам и, безразлично пожав плечами, повернулась к Фиби:
— Не поняла.
— Посмотрите вокруг! Разве это не идеальная обстановка для романтического семейного пикника?
Фиби удивила реакция сестры. Конечно, из всех троих Пайпер была самой неэмоциональной, но ведь именно она была сейчас влюблена…
— Идеальная. — Пайпер заправила за ухо прядь длинных темно-русых волос. — За исключением того, что с нами ни одного парня.
Фиби прерывисто вздохнула, пытаясь подавить раздражение:
— Но если бы здесь был Лео…
— Его здесь нет.
Лицо Пайпер напряглось, взгляд затуманился.
Фиби не нужен был словарь жестов, чтобы понять, что это означало. Когда сестры Холлиуэл открыли в себе магический дар, Лео был послан свыше, чтобы оберегать всех троих, и случилось так, что он покорил сердце Пайпер. Однако в последнее время они виделись не часто: в жизни Рыцаря Света, безраздельно посвященной служению добру, ей, очевидно, отводилась не столь значимая роль, и Фиби не обижалась на сестру за то, что той не хотелось об этом говорить.
Хотя это не совсем так. Пайпер, скорее, не осмеливалась говорить об этом вслух. Поскольку ее угораздило влюбиться в человека, погибшего во время Второй мировой войны, а затем по воле небес вновь возрожденного, чтобы стать воителем добра, приходилось мириться со всеми вытекающими отсюда последствиями. Лишь в очень редких случаях отношения между Рыцарями Света и ведьмами, которых они были призваны защищать, могли перерасти в нечто большее — это считалось недопустимым. Однако, когда стало ясно, что сердечные страдания Пайпер угрожают ослабить Силу Трех, боссы Лео сжалились, поставив, правда, одно условие: Пайпер и Лео могут предаваться запретной любви, только если это не мешает исполнению священного долга. И они только тем и занимались, что исполняли этот священный долг, размышляла Фиби: помогали невинным людям, попавшим в беду. Только, в отличие от Лео, она и сестры должны были хранить в тайне свои метафизические способности — это было обязательным условием договора.
— А у нас с тобой, Фиби, даже нет никого на горизонте, — сказала Прю.
— Что? — встряхнулась Фиби.
— На любовном горизонте, — пояснила Прю.
— Ну, это временное явление, — возразила Фиби, уверенная, что когда-нибудь она еще встретит своего принца. Лучше терпеливо ждать, чем наспех связать свою судьбу не с тем парнем и потом всю жизнь жалеть об этом.
— Настолько временное, что некоторые об этом даже не подозревают, — заметила Пайпер. — Особенно если им нравятся высокие загорелые блондины.
— Ты что, увидела это в хрустальном шаре? — поинтересовалась Фиби.
— Нет, за стойкой бара, — усмехнулась Пайпер. — Рик Форман, новый бармен, не сводил с тебя глаз.
Фиби нахмурилась, пытаясь припомнить ситуацию. В прошлую пятницу она, чтобы немного развеяться и на пару часов забыть про учебники, отправилась в клуб к Пайпер, но даже внимания не обратила, что у них новый бармен.
— Почему ты мне ничего не сказала?
— Потому что на прошлой неделе тебе нужно было готовиться к экзаменам и отвлекать тебя было нельзя, — объяснила Пайпер.
— Правильно, — кивнула Фиби. — Мне было не до того. А потом, может, познакомившись, мы бы друг другу не понравились.
— А было бы здорово, — вздохнула Прю.
— А кстати, Прю, как тебе тот богатый красавчик, мистер Тремэйн? — ехидно спросила Пайпер, вынимая из корзины пластмассовые тарелки и термос с лимонадом.
— Не знаю.
Насупившись, Прю выложила на стол завернутые в салфетки ножи и вилки.
— Что значит — не знаю?
Фиби открыла коробку с кусочками жареной курицы и, выбрав себе ножку, отставила коробку в сторону. Прю, вытянув ноги под столом, налила в стаканы лимонад. Пайпер и Фиби сели напротив.
— Стивен Тремэйн был довольно мил, что вполне естественно для человека, который намеревается выиграть выборы. Только вот лично я не согласна ни с одним пунктом его предвыборной программы.
— В том числе насчет бизнеса и природы, — заметила Фиби. Сама она ни за что не стала бы голосовать за предпринимателя-миллионера, выступающего за развитие любого доходного производства, какой бы минимальный вред это ни наносило окружающей среде.
Пайпер кивнула.
— Тем не менее большинство моих клиентов разделяют мнение Тремэйна в этом вопросе.
— Возможно, таких, как твои клиенты, найдется много, но настоящим шоком для меня стало… — Прю прервалась, чтобы глотнуть лимонада.
— Что? — Фиби замерла, не успев донести до рта ложку с картофельным салатом. — У него воняет изо рта? Может, он хрустит пальцами? Чавкает?
— У него жуткая коллекция. — Прю передернулась.
Пайпер заметно оживилась.
— Коллекция чего? Сушеных жуков? Человеческих скальпов?
— Марок? — подхватила Фиби.
— Что ты, какие марки, — отмахнулась Прю. — Зато могу поспорить на свой новый свитер, что парочка скальпов у него найдется. — Она улыбнулась. — У Тремэйна самая потрясающая коллекция древностей, которую мне доводилось видеть, в основном имеющих отношение к военному делу.
— Хочешь сказать, Тремэйн помешан на войне? — Фиби задумалась, рассеянно надкусывая морковку. — Что ж, это объясняет, почему он решил баллотироваться в конгресс. С такой кучей денег он, должно быть, мнит себя вершителем судеб мира.
— Не обязательно, — сказала Прю.
— В любом случае я сильно сомневаюсь, что главная цель Стивена Тремэйна — бескорыстное служение человечеству, — заметила Пайпер. — В основном люди рвутся в политику из-за власти.
— Это вполне в его характере. — Прю положила куриную косточку на тарелку и вытерла пальцы салфеткой.
Пайпер недовольно поморщилась:
— Даже представить себе не могу, кто может за него голосовать.
— У него крепкое рукопожатие и обаятельная улыбка. — Прю пожала плечами. — Некоторым этого вполне достаточно.
— К тому же он проводит мощную предвыборную кампанию.
Фиби, как правило, не особенно интересовалась политикой, но массированную атаку Тремэйна в средствах массовой информации игнорировать было невозможно: видеоролики и статьи, пропагандирующие концепцию развития промышленности, не наносящей ущерба окружающей среде; броские агитационные щиты вдоль дорог; многообещающие лозунги, звучащие на волнах всех радиостанций. Очень немногие избиратели могли разглядеть за перспективами быстрого экономического роста масштабы грядущей экологической катастрофы. Фиби считала, что это слишком высокая плата за сиюминутное удовольствие.