Гости стали прибывать задолго до назначенного времени. Все сияли улыбками и драгоценностями. Старый Ираклий Константинович свято чтил семейные узы. И ни один самый никудышный его племянник не остался без внимания доброго дядюшки. Всем он помогал найти достойное место в этой жизни. Кому-то оплачивал обучение, кому-то вовремя давал мудрый совет, кому-то делал презент в виде отдельной квартиры молодым на свадьбу.
Поэтому дядю Ираклия любили все. Его младший брат, Илларион, которого в семье называли Лари, вместе с женой прибыл первым.
— С наступающим, брат! Счастья тебе!
— Любви и здоровья! — весело пропищала молодая супруга Лари — Ирочка.
Ей едва исполнилось двадцать. Она была пухленькая, с крашенными в белый цвет волосами и круглыми карими глазами. Ирочка лишь в прошлом году приехала с Украины. И вот ей посчастливилось вытянуть счастливый билет в лице Лари. Выглядела она сущим ангелочком. Для полноты сходства не хватало только пары пушистых крыльев за спиной.
Муж был куда старше жены. Ему уже исполнилось шестьдесят. И все вокруг гадали: что нашла красавица Ирочка в старом брюзге Лари?
Сам по себе Лари ничего из себя не представлял. Но благодаря помощи брата более или менее держался на плаву, имея небольшую фирму по организации различного рода праздников, увеселительных мероприятий и детских дней рождения.
Ираклий Константинович новый брак своего брата не одобрял. Он сам овдовел тридцать лет назад. Тогда же потерял единственного ребенка. И с тех пор хранил верность погибшим близким, так никогда и не женившись вновь.
— Как Виктор? — поинтересовался Лари у брата после обмена приветствиями. — Ты им все еще доволен?
— Отличный повар. Каждый раз, когда садимся к столу, я благодарю тебя в душе за это сокровище, которое ты мне прислал.
— Я рад!
— Можешь с ним поздороваться. Он в кухне. Творит очередной кулинарный шедевр к нашему столу.
Но Виктор уже сам появился из кухни. Они с Лари обменялись долгим взглядом. Потом повар слегка поклонился всем и скрылся за дверями кухни, откуда доносилась умопомрачительная смесь из запахов жарящегося поросенка, печеных яблок, ванили и шоколада.
Затем прибыли сразу три холостых племянника Ираклия Константиновича — Саша, Федор и Вениамин. Всем им Ираклий Константинович уже подыскал достойных невест из богатых домов. И в следующем году этим молодым людям предстояло распроститься со своей развеселой холостой жизнью, если они не хотели потерять расположение богатого дядюшки.
А потом гости стали прибывать один за другим. Сестра Ираклия Константиновича Белла со своим мужем и двумя великовозрастными дочерьми. Девицы — Арина и Сусанна — были до того страшны, что даже всемогущий Ираклий Константинович забуксовал и до сих пор не сумел подобрать девушкам мужей. А между тем младшей уже стукнуло тридцать. А о возрасте старшей в доме деликатно умалчивали, словно это было чем-то сродни нехорошей болезни.
Все гости, снимая с себя верхнюю одежду — шубы, шапки, манто и теплые куртки, бурно приветствовали друг друга. Все были рады встрече. Только раз в году они встречались, так сказать, полным составом. На Новый год Ираклий Константинович требовал от своей родни обязательного присутствия. Спорить с ним пока что не рискнул никто. Извинением могла послужить только серьезная болезнь или смерть.
У старшего племянника слегли оба ребенка с ангиной, это освободило его и его жену от обязательного присутствия в гостях у дяди Ираклия. Второй брат Ираклия Константиновича скончался в прошлом году. Так что его тоже не было. Все остальные присутствовали. И веселились или делали вид, что веселятся, от души.
Стол был накрыт под огромной пушистой елью. Высота потолков в доме Ираклия Константиновича достигала четырех метров. А яркая звезда на елке сверкала под самым потолком. Красавица ель была увешана елочными игрушками, каждая из которых стоила не меньше ста долларов. И еще на елке висели разноцветные пакетики и коробочки. В них находились подарки, которые приготовил Ираклий Константинович для своих родных.
Надо сказать, что у этого праздника была одна особенность. Ираклий Константинович считал Новый год семейным праздником. И поэтому приходили к нему только свои — родные. Друзья, коллеги по бизнесу, приближенные из числа сотрудников — с ними Ираклий Константинович отмечал праздник или до, или после. Но ровно в полночь за столом сидели только родные по крови люди или вошедшие в семью через брак.
Исключений не делалось ни для кого и никогда.
Поэтому все были немало изумлены, когда за столом обнаружилось новое лицо.
— Прошу любить и жаловать, мой новый секретарь — Николай! Коля, ты сядешь рядом со мной.
Лари, чье место за столом занял секретарь, обиженно поджал губы.
— Не дуйся, Ларик! — рассмеялся Ираклий Константинович. — Я приготовил тебе хороший подарок. Ты, кажется, хотел офис в том здании на Литейном?
— Да.
— С нового года можешь переезжать туда.
— Как тебе это удалось? — изумленно воскликнул Лари. — Они не хотели никого туда пускать!
— На то у тебя есть брат, чтобы решать все серьезные проблемы.
Лари просиял и рассыпался в благодарностях перед братом. Но когда Ираклий отвернулся, на лице его брата появилось совсем другое выражение. Весьма далекое от благодарности. Скорее это была злоба и зависть, замешенные в равных долях и присыпанные унижением.
— Хочу произнести тост, — произнес Ираклий Константинович. — За то, что ценно в этой жизни. За близких нам людей, с которыми мы хоть и не связаны узами родства, но которые становятся порой куда ближе всех кровных родственников!
Все присоединились к тосту Ираклия Константиновича. Хотя некоторые и недоумевали при этом в душе. Обычно первый тост Ираклий произносил за всех собравшихся, благодаря их за присутствие на празднике и в своей жизни. И вдруг — такой поворот!
Тем не менее рассевшиеся за столом люди вскоре оставили все посторонние мысли. И вплотную налегали на угощение. Все знали, что повар в доме у дяди Ираклия отменный. И все целый день специально ничего не ели, оставляя местечко для разных вкусностей.
— Что за гусь! Это же мармелад, а не гусь!
— Какой пирог! Так и тает во рту!
— Господи, а это что, не живая клубника? Из безе с тертым орехом? А выглядит как настоящая! И пахнет так же!
Наконец гости утолили голод. И за столом потекла оживленная беседа. Вино лилось рекой. Но никто не пьянел, потому что закуски было много. И к тому же дядя Ираклий терпеть не мог пьяных. Сам он выглядел довольным. Сидел во главе стола. И, словно патриарх, наблюдал за своей семьей.
Но внезапно его лицо побледнело. И он поднял руку к горлу, словно ему не хватало воздуха. Первым заметил это племянник Саша.
— Дядя Ираклий! — кинулся он к старику. — Что с вами?
— Воздуха! — просипел тот. — Откройте окна! Воздуха!
Лицо у него было уже не бледным, а синюшным. Поднялась суматоха. Родственники кинулись к окнам и распахнули их настежь, несмотря на то что на улице медленно кружились снежинки и стоял морозец. Свежий холодный воздух хлынул в квартиру. Но Ираклию Константиновичу он не помог. Старик задыхался, судорожно дергаясь в конвульсиях.