Игривое выражение с физиономии Ярослава, как рукой снимает. Вмиг становится серьезным.
— А Ваня с кем будет?
— В садик отдадим, — парирую.
— Ты же не хотела.
— А сейчас подумала, что ребенку надо общаться со сверстниками, иначе он вырастет замкнутым.
— Он в песочнице во дворе общается.
— Этого недостаточно.
Возникает пауза. Ладонь Ярослава на моей ноге начинает медленно ползти вверх и забирается под шелковую сорочку.
Снимаю его руку со своей ноги.
— Ярослав, никакого второго ребенка! — строго отрезаю.
— Почему? — возвращает ладонь на мою ногу.
— Потому что! — снова ее снимаю и сажусь на постели. — Я не хочу быть домохозяйкой! Я отупею.
— Ты что, не хочешь дочку? Представь, они с Ваней будут друг на друга похожи…
— То есть, на тебя? — рявкаю.
Признаться честно, мне обидно, что сын — точная копия Ярослава, а от меня ему ничего не досталось.
Ярослав громко смеется и, перехватив меня за талию, валит обратно на кровать.
— Никакого второго ребенка, — грозно предупреждаю. — Сегодня я не поленюсь сходить в аптеку.
Яр блуждает по мне взглядом, о чем-то усердно размышляя. Полуухмылка на его губах говорит о том, что Никольский что-то задумал.
— У меня есть идея, — наконец, изрекает.
— Какая?
— Давай поиграем в шахматы.
— Что?
Неожиданное предложение. Тут же настораживаюсь. Шахматы… Они в нашей с Ярославом жизни имеют большое значение. Правда, играли мы в них только один-единственный раз: тогда в его кабинете.
— Если выиграю я, — продолжает, — то будет второй ребенок. Если выиграешь ты, то выходи из декрета.
— Ты с ума сошел!? — снова подскакиваю на кровати. — Что за дурацкая идея??
— Боишься проиграть? — ухмыляется.
Никольский уже поднялся с кровати и направился к шкафу, за стеклянной дверцей которого лежит коллекционная коробка.
— Я не боюсь проиграть, — огрызаюсь.
— Тогда в чем проблема сыграть партию? Что-то давно мы не играли…
Муж возвращается к кровати, открывает коробку и высыпает из нее фигуры. Затем принимается раскладывать их на доске.
Возмущение так и прет из меня. Я смотрю на самодовольное выражение лица Ярослава и хочу его придушить.
— В чем дело, любимая? — спрашивает сахарным голоском. — Ты сомневаешься в своих силах?
— Не сомневаюсь. Просто это дурацкая затея!
— Раз ты в себе не сомневаешься, то почему не хочешь сыграть партию?
Открываю рот, чтобы возразить, но не нахожу слов. Ярослав тем временем уже расставил все фигуры.
— Белые вперед, — указывает рукой на доску, давая мне право первого хода.
— Клянусь, я тебя обыграю и выйду из декрета!
— Не сомневаюсь в этом, — ирония так и сочится из его голоса. Меня это злит еще больше. То есть, Ярослав даже не допускает мысли, что я могу его обыграть? Он так уверен в себе?
— Думаешь, у тебя все ходы просчитаны? — язвлю. — И никто не сможет тебя обойти?
— У меня действительно всегда просчитаны все ходы, и у меня всегда есть план «B», «C», «D» и так далее.
Какое самомнение!
— Хорошо, я играю, — соглашаюсь. — Но если я выиграю, то выйду на работу, и в декрет уйдешь ты! Ване еще рано в садик.
Ярослав смеется в голос.
— Что ты смеешься? — пихаю его в плечо. — Мужчинам, между прочим, тоже полагается декрет!
— Договорились, — отвечает, отсмеявшись. — Я уйду в декрет и буду сидеть с Ваней, а ты выйдешь в свою газету. А теперь ходи.
Опускаю взгляд на доску. Нужно унять эмоции и думать холодной головой. Я совершенно точно не намерена проигрывать. За три года замужества я узнала, Ярослава вдоль и поперек. Он действительно отличный стратег: в жизни, в работе, в шахматах… Во всем. Да, у Ярослава всегда просчитаны все ходы, у него всегда есть запасной план. Что бы ни случилось.
И сейчас, пока я смотрю на доску, уверена: он уже составил в голове несколько вариантов хода нашей партии.
Но я все равно не намерена сдаваться!
— Пешка на Е6, — выдвигаю вперед фигуру.