Я чувствовал за него какую-то необъяснимую ответственность. Словно в тот момент в туалете, когда он испуганно уставился на меня, а я — на него, мы заключили безмолвный контракт.
Мы часто торчали в фуд-корте торгового центра, где обычно маялось полшколы, и обсуждали отстраненные от жизни вещи. Мы никогда не говорили откровенно. Возможно, не доверяли друг другу или же просто не видели в этом смысла. То время на берегу лазурного озера было лучшим из всего, что мне довелось пережить с Сашей.
Потом наше общение вдруг приобрело привкус плохо скрываемого отчаяния. Дружба от безысходности? Тогда это и не дружба вовсе.
Возможно, именно благодаря Саше я понял, как на самом деле боюсь и ненавижу одиночество.
3
— Что скалишься? — поинтересовался я, тоже прислонясь к стене.
Пальцы на автомате нащупали в кармане куртки пачку сигарет.
Улыбка Яна на мгновение погасла.
— А ты больно дерзкий. В штаны не наложил при виде трупа?
Я закурил и выпустил в потолок струю дыма.
— А ты? — спокойно поинтересовался я в ответ.
Ян поморщился и тоже вытащил сигареты. Нам в тот момент было наплевать на всех, а им — на нас.
— Такое дерьмо… — непонятно к чему сообщил Ян. — И зачем… Ты… знаешь?
— Нет.
— Но вы же дружили.
— Он что, должен был мне позвонить, прежде чем полезть в петлю?
— Я в том плане, что, может, у него были какие-то проблемы.
Я потер переносицу большим пальцем и честно ответил:
— Не знаю.
Губы Яна скривились, обнажая щель между зубами, и он недовольно вопросил:
— Да что вы за друзья, мать вашу?
— Мы ими и не были.
— Да не гони. А, впрочем, какая разница…
И он покачал головой. Я не понимал, почему торчу с этим придурком на лестничной площадке. Мне хотелось сорваться с места, понестись прочь по промозглым улицам вдоль бесконечных витрин и оказаться на каменной дамбе над замерзшей рекой.
«Ну почему ты это сделал? Почему действительно мне не сказал? Да почему…» — пронеслась в голове мысль без начала и конца.
Возможно, Ян прочитал что-то в моем взгляде, отчего в его лице зажглось какое-то сальное любопытство.
— Ну, теперь прикинь, что начнется, как все на уши встанут, — с непонятным удовольствием сообщил он.
— У вас же нет других развлечений.
— Что значит у нас? — нахохлился он. — Кто это вообще «мы»?
— Вы — сборище извращенцев, которые считают, что смерть какого-то неудачника — повод потрындеть.
— Все так делают. Не плакать же нам. Он мне лично никто.
— Так приятно притворяться циниками? — Я не упустил случая поддеть его еще раз.
— Цинизм — это нормально. Сейчас нет ничего святого, — со знающим видом заявил он, сощурившись.
— Да вы обсираетесь на самом деле. Только делаете вид, что все равно. Лишь бы не думать, что вам до чертиков, до жути страшно, что смерть рядом. Смех ваш — вот что нормально. Говорят, он прогоняет страх.
— Да пошел ты! — Ян слегка поперхнулся. — Вообще больной на всю голову! Еще хуже, чем Саша. Тот хоть как-то пытался вписываться, а ты — просто отморозок.
— Зато я делаю что хочу, — пожал плечами я.
Докуривать расхотелось. Я затушил сигарету ногой и отпихнул окурок к Яну.
— Типа не такой, как все? — оскалился тот. — Вне стереотипов и правил?
— Дебил ты, Ян. Шел бы на хрен, — посоветовал ему я.
Он что-то крикнул мне вслед, но я уже не слышал. Последнее слово оставил за ним: было неинтересно продолжать разговор. Быстрым шагом спустился по лестнице и вышел на улицу.
Стоял обычный пасмурный день, пропитанный талым грязным снегом и выхлопными газами. Где-то позади меня остались Ян, соседи и кто-то еще.
До свидания, Саша. Прощай.
4
Все здешние улицы похожи одна на другую. Лабиринт из панельных новостроек какого-то немытого цвета. Каждый из этих домов успешно изуродует облик любого города. Но если город только из них и состоит, то это не безобразно. Это привычно.
В центре кипит жизнь, сверкают огни и возвышаются амбициозные стекляшки. Чем дальше от него удаляешься, тем явственнее этот узор. Нет, схема: ровный ряд безликих жилых блоков и автостоянки.
Тут вообще любят автомобили. И заправочные станции на каждом углу. Люди не успевают обзавестись приличным заработком, но уже приобретают тачку. Поэтому в этом городе уйма пробок, даже на окраинах. Соседская бабуля любит приговаривать, что они скоро в форточку лезть будут. На это я невольно ухмыляюсь — получается веселиться, когда другие бесятся.