Явление четвертое
Мича, Даница.
Мича снова заглядывает в свою бумажку. Даница, заметив Мичу, неприятно поражена.
Мича. О, дорогая сестрица, я хотел бы… я нахожусь в затруднительном положении, не знаю, должен ли я изъявить вам свое сожаление, или…
Даница. Воздержитесь; мне не нужны никакие изъявления…
Мича. Да, лучше об этом не говорить. Жизнь поистине удивительна, полна неожиданностей!
Даница. Да!
Мича. Я, разумеется, как родственник, разделяю ваше горе, хотя, сказать по правде, мы не такая уж близкая родня. Седьмое колено. О, это очень отдаленное родство, можно считать, что мы и вовсе не родня.
Даница. Тем лучше!
Мича. Да, я полагаю, что, с одной стороны, это значительно лучше. И потому, не как родственник, но как человек, уважающий вас, имеющий к вам дружескую склонность, я очень озабочен вашим одиночеством. Вам предстоит столько хлопот, а вы так одиноки.
Даница. И останусь одинока, мне приятно одиночество…
Mича. Да, я понимаю, до известного момента. Но ведь это не может всегда продолжаться, скажем, шесть месяцев, пока длится первый траур. Не правда ли: шесть месяцев?
Да ниц а. Шесть лет!
Мича. Как?!
Даница. Шесть лет!
Мича. Шесть лет? Кто же может дождаться?
Даница. Чего дождаться?
Мича. Да конца такого долгого траура.
Даница. Для меня он не будет долгим…
Мича. Для вас да, но… И пока будет длиться траур, вы не предполагаете выйти замуж?
Даница. Ни в коем случае; но я не понимаю, почему это вас интересует.
Мича. Боже мой! Это интересует меня как родственника.
Даница. Только что вы сказали, что мы не родственники.
Мича. Конечно! Потому что… естественно… Я не знаю, могу ли быть откровенным?…
Даница. Прошу вас!
Мича. Видите ли, я хотел бы исправить некоторую бестактность, которую допустил в отношении вас. Я был неосторожен, возможно, даже развязен и сделал вам предложение, на которое не имел права. Прошу вас, забудьте об этом. Я хотел бы загладить это неприятное происшествие и убедить вас в том, что у меня очень серьезные намерения, очень серьзеные.
Даница (поражена). Сударь, неужели вы не понимаете, что я в таком состоянии, что не могу вести подобные разговоры?
Мича. Я хотел только…
Даница. Если вы действительно хотите исправить свою бестактность и загладить оскорбление, нанесенное мне вашими предложениями, то всего лучше сделаете, если возьмете свой чемодан и выедете из этого дома.
Мича. Как? Мне – выехать?
Даница. Да!
Мича. Это ваше приказание?
Даница. Это моя просьба.
Мича. Я ее выполню. И без вашей просьбы я отправился бы сейчас за своими вещами, теперь же – тем более. Об одном только прошу вас: сможем ли мы и когда возобновить наш разговор?
Даница. Через шесть лет, когда окончится траур.
Мича. Это значит никогда?
Даница пожимает плечами.
(Уходя.) Тогда… в таком случае… я прошу вас вовсе исключить меня из списка ваших родственников.
Даница. Сделаю по вашему желанию.
Мича поднимается по лестнице.
Явление пятое
Даница, Агатон, Симка.
Агатон (замечает Даницу, бросается к ней и обнимает, то же делает и Симка. Он достает платок и вытирает слезы). Дорогое мое дитя!
Симка. Милая моя, родная моя!
Агатон. Боже мой!.. (Плачет.) Неисповедимы дела твои, господи!
Симка. Слезы душат меня, не могу говорить, милое мое дитя.
Агатон. Говорю я Симке: «Как полюбилась мне эта девушка!»
Симка. И мне. Как только я тебя увидела, так сердце и заиграло. Боже мой, что значит родная кровь!
Агатон. Я почувствовал это с первого же дня, как тебя увидел. Помнишь, Симка, я сказал тебе: «Чувствую, что это дитя мне близко».
Симка. А знаешь, что я ему ответила? Сказала: «Она – словно частица моего сердца».
Агатон. Чудны дела твои, господи!
Даница (никак не может от них избавиться, потому что они все время наперебой обнимают ее). Прошу вас!
Агатон. Только что я сказал Симке: «Пойдем скорее к ребенку, ведь мы ей самые близкие родственники. Как сможет она справиться с народом». Знай, что я уже сделал: от твоего имени велел всем выехать отсюда. Тебе было бы много хлопот с ними, а я умею и прикрикнуть. Начали они мне: да то, да другое, а я им: «Слышите ли вы, не думайте, что ребенок беззащитен, если я здесь! Добром приказываю – выезжайте!»
Даница. И они уедут?
Агатон. Они не хотели бы, но вынуждены. Они ведь хорошо знают, что со мною шутки плохи. Собрал я их здесь, да как крикну: «Смирно!», и они, затрепетав, стали во фронт. А я им: «Хотите по-хорошему, а не хотите, так я поверну дубину толстым концом».