Лев Веснов был категорически не согласен со сложившейся ситуацией. Ведь, по сути, у него прямо из рук уплывал хорошо налаженный бизнес, за который он собирался побороться. О своем племяннике он даже не вспоминал. Зотову, наоборот, нужен был только ребенок, но понимая настрой бывшего опекуна, решил попортить тому кровушки, и если не вернуть бизнес, то хотя бы развалить его, ничего не оставив этому человеку. Чего-чего, а опыта в подобных судебных делах у него было вполне достаточно.
Единственным человеком, который даже и не подозревал о проходившей «войне», был сам Андрей. Все эти дни он находился в некой прострации. После того, как директриса объявила о том, что его скоро заберут в семью, жизнь круто изменилась. Самым главным для мальчика стало то, что его просто оставили в покое и перестали бить. Может быть, желающие и были, но только воспитатели теперь следили и не допускали произвола со стороны более сильных воспитанников. Хотя словесно его и задирали, но Андрей, вжимая голову в плечи, словно мантру твердил про себя одно и то же: «Это все скоро закончится. Я уеду отсюда, и все закончится. Совсем чуть-чуть потерпеть, и все закончится».
Двадцать второе декабря должен был стать для Андрея переломным моментом, шагом в новую жизнь. Именно в этот день его обещал забрать новый опекун. С самого утра мальчик был в ожидании и на взводе. Порой ему казалось, что это очередная злая шутка, что за ним никто не приедет. А злые подъебки других воспитанников только подливали масла в огонь. Когда прошел обед и всех стали загонять в комнаты на тихий час, Андрей упорно не хотел уезжать из холла.
- Смотрите, наш прикалеченный все сидит и сидит, а его новый папик никак не едет, – дружный хохот заглушил слова местного заводилы. Тут же его ближайшие подпевалы начали изгаляться в «остроумии»:
- Да, дядька бухой был, а как протрезвел, очканул. Вот и нету теперь.
- Не-не, он хотел домашнюю соску. А че? Удобно, дома сидит, отсасывает по первому щелчку, только вот за калекой памперсы убирать неохота.
- Вы гоните! Мужик этот педофил, а как узнал, что нашему утырку уже шестнадцать, так у него там все опало и не встает. Нахера он ему? – и опять ненавистное ржание этих отморозков будто бы ножом резало по сердцу невыносимой болью, а на глаза наворачивались слезы. «Это все скоро закончится. Я уеду отсюда, и все закончится. Совсем чуть-чуть потерпеть, и все закончится», – твердил Андрей, глотая непролитые слезы.
Но вот скрипучая дверь открылась, и в холл вошел высокий, статный брюнет в очень дорогом и элегантном темно-сером пальто и тут же направился к группе подростков, обступивших инвалидное кресло. В отличие от Андрея, не видящего еще вошедшего, остальные парни притихли и с удивлением рассматривали незнакомого мужчину. Подойдя к мальчику и присев перед ним на корточки, Валерий Михайлович, а это был именно он, протянул для приветствия руку:
- Здравствуй, Андрюша, – мальчик резко вскинулся, испуганно уставившись в лицо гостя. За несколько секунд на его лице промелькнула гамма эмоций: страх, удивление, радость и облегчение. Он схватился за ладонь мужчины, будто бы это была его единственная возможность на спасение.
- Здрасте, – очень тихо прошептал в ответ, и предательский ком, сковавший его горло, больше не позволил произнести не слова.
- Ты готов? – Дождавшись утвердительного кивка, продолжил, – тогда пошли к Лидии Эдмундовне тебя оформлять. – Оттеснив замерших в удивлении ребят, Зотов удобнее перехватил кресло, покатил его в направлении кабинета директора.
Андрей не слышал ни директрису, ни опекуна, а был поглощен своими мыслями. «Приехал, приехал, он все-таки приехал за мной! Теперь я уеду отсюда навсегда. Все закончилось, закончилось! А он приехал, не бросил». Как в тумане он видел улыбающиеся лица воспитателей, слышал неразборчивое щебетание директрисы, его кто-то обнимал, целовал и трепал по волосам, но все это проходило мимо, не задевая его ни капельки.
Уже на улице, когда Зотов подвез его к машине, Андрей в последний раз оглянулся на ненавистный интернат. Из всех окон первого и второго этажа на него смотрели дети. Они были далеко и Андрей не мог рассмотреть их лиц и глаз, но прекрасно знал все то, что там мог увидеть. Кто-то смотрел с завистью, кто-то с болью, а кто-то и с ненавистью. Некоторые плакали, а у других лица напоминали застывшие маски. Но Андрей знал, что среди этих детей не осталось ни одного равнодушного, ведь и он сам когда-то точно так же провожал счастливчиков, уезжающих отсюда. А теперь он тоже стал счастливчиком.
Что его ждет впереди? Какая у него будет жизнь? Этого Андрей не знал, но знал только одно – он никогда больше не вернется назад.
====== Глава 4. Новый дом ======
Андрей удобно расположился у большого окна, открывающего чудный вид на море. Он очень любил море и когда еще были живы родители, и не случилась эта авария… Стоп, об этом мальчик запретил себе думать. Тогда, в прошлом, он очень любил ездить на море, и даже мечтать не мог, что однажды будет жить на побережье. А вот сейчас, сидя у окна, он наслаждался панорамой зимнего моря.
Никогда до этого Андрей не бывал у моря зимой и не знал, что оно так разительно отличалось от летнего. Не было привычного зноя и духоты, толп суетливого народа и вечной давки. Вчера, впервые выйдя на набережную, он попал совсем в другой мир. Насыщенный морской воздух приятно холодил и обволакивал, каждый вздох приносил невероятное наслаждение. Да и сам вид морской глади радовал глаз своим насыщенным синем цветом, легкими волнами, украшенными белыми барашками, и абсолютной чистотой. Да-да, в линии прибоя не было привычного мусора, вечных водорослей смешанных с банками, бутылками и пакетами. По чистой прибрежной гальке чинно прохаживались огромные чайки, разбавляя своим клекотом размеренный шум прибоя. В этот момент Андрей ощутил давно забытое чувство счастья. Забылись все неприятности, все неловкости последних пяти дней, ощущение ненужности и некой навязанности. Но обо всем по порядку.
Всю дорогу от интерната до нового дома Андрей молчал, стараясь сделать вид, что его просто нет в салоне. Валерий Михайлович его не доставал, понимая, что в душе ребенка творится настоящая буря. Мягкое, удобное кресло, теплый салон и тихая музыка сделали свое дело, и Андрей через некоторое время просто уснул, а проснулся он от того, что ему стало плохо. Резко вынырнув из сна, он сначала даже и не понял, где он и что происходит, но новая волна тошноты вернула его в реальность.
- Остановите, мне плохо! – Зотов обернулся на вскрик мальчика, и испугался, увидев белое, словно полотно, лицо, широко распахнутые глаза, полные испуга. Резко свернув на обочину и остановив машину, отстегнул ремень безопасности Андрея и вышел из машины, но пока обходил её, мальчишку стошнило.
- Боже… Андрей, – помог мальчику умыться и попить, руки того дрожали и расплескивали воду. Вытирая ему лицо салфеткой, Зотов удивился, заметив, что мальчик плачет. – Ты чего, Андрюш? Все еще плохо?
- Дяденька, пожалуйста, не отдавайте меня назад. Мне больше никогда не будет плохо, честно – пречестно. Ну, пожалуйста, дяденька, – тараторил тот, низко опустив голову. Зотов в первое мгновение даже опешил, не ожидая такого. Что делать? Как успокоить и предотвратить начинающуюся истерику у взрослого парня? Присев перед ним на корточки, взяв за руки и заглядывая в опущенное лицо, попытался достучаться словесно.