- Как мне этот самый контакт устанавливать?
- Новый год! – с улыбкой воскликнул Семен, широко разведя руками.
- Я знаю, что скоро новый год, и что дальше?
- Ты тупой или прикидываешься? – и, видя в глазах друга непонимание, пришел к выводу: – точно тупой. Вспомни себя в детстве. Украшение елки, подарки, поздравления, фейерверк, одним словом праздник! Ты даже себе представить не можешь, как мои девчонки ждут и готовятся к этому празднику!
- У меня нет дома ни елочных игрушек, ни другой ерунды… Да, хреновый из меня отец получается, – совсем безрадостно заключил Зотов. Только вот друг его пессимизма не разделял, а даже наоборот.
- Вот и отлично! Завтра с утра покупаешь и устанавливаешь елку, а дальше узнаешь у Андрея, что еще нужно для праздника и тащишь его в торговый центр.
- И всё?
- И всё!
Проснувшись с утра Андрей, пересев в кресло, отправился в ванную. Судя по звуку, его опекун возился на кухне. Все было как всегда, но при этом что-то было не так. Мальчик никак не мог понять, что именно. И только выехав из ванной, понял – хвойный запах. В квартире пахло елкой, Новым годом, настоящим праздником. Запах исходил из гостиной, туда-то он и направился, а попав в комнату, замер на месте. В левом углу, оттеснив в сторону цветочные горшки, стояла огромная, до самого потолка, зеленая сосна. Настоящее, шикарное, живое дерево, а не искусственная подделка, как в интернате.
- Нравится? – раздался за спиной голос опекуна.
- Очень, – широко улыбаясь, ответил абсолютно счастливый мальчик, радостно разворачиваясь к Валере.
- Только у меня игрушек нет. Надо поехать и купить.
- Да, а еще нужно большую гирлянду, дождик, хлопушки и бомбочки, – дополнил список Андрей.
- Какие бомбочки?
- Ну, такие… взрыв пакеты. Там с одной стороны сера, чиркаешь ее по спичечному коробку и бросаешь, а она так БАБАХ!!! Аж уши закладывает!
Валера, опираясь о дверной косяк, с улыбкой смотрел на мальчика, на то как он увлеченно рассказывал, активно жестикулируя руками. Первый раз за все эти шесть дней Андрей не стеснялся, не зажимался, а был самым обычным подростком. Оказалось, что Сема, как всегда прав. «Конечно, это же у него двое детей, а не у меня» и, вспомнив еще один совет друга, добавил вслух:
- А еще надо купить петарды и какие-нибудь салюты. Согласен?
- Конечно!
- Тогда давай завтракать, и поедем по магазинам.
- И Вы возьмете меня с собой? – Зотов согласно кивнул. – УРА!!!
====== Глава 6. Адаптация ======
Время очень интересная штука. Иногда оно идет размеренно, иногда тянется словно резина, а иногда пролетят часы будто бы секунды. Но однозначным являет только одно – время никогда не стоит на месте, идет только вперед, сменяя события за событиями. Казалось, что еще вчера декабрьским днем Валерий Михайлович привез в свой дом подопечного, а сегодня уже май на дворе и Зотов вздохнул с облегчением. Прошедшие пять месяцев показались ему просто адским испытанием.
Адаптация в новой среде Андрею давалась с большим трудом. Он боялся сделать лишнее движение, сказать любое слово. Мальчик довольно быстро понял, что бить его или жестоко наказывать никто не будет, но поверить в то, что за провинность не отправят назад в интернат, не мог. От этого возникало очень много проблем.
Зотов каждый раз с содроганием вспоминал, как однажды мальчишка случайно толкнул кухонный стол и, стоявший на краю стакан, упал и разбился вдребезги. Мужчина подумал, что Андрей, как всегда, начнет извиняться и просить прощение, но тот превзошел все его ожидания. Издав приглушенный то ли вскрик, то ли всхлип, он выскользнул из кресла и рухнул на пол. Тут же своими ладошками начал собирать в кучу осколки стакана. Как в замедленной съемке Зотов смотрел на сгорбленную фигурку на полу, на медленные движения мальчишеских рук, оставляющие красные разводы на светлом кафеле. Так же медленно до него доходило, что эти разводы являются кровью.
- Андрей! Прекрати! – мужчина отмер и бросился спасать мальчишеские руки. Но тот только быстрее задвигал ними, собирая остатки стекла. – Остановись! Слышишь?!
Он попытался схватить Андрея за руки, но тот сгреб собранные осколки ладонями, сильно сжимая пальцы. Тоненькие струйки крови заалели на белоснежной коже, просачиваясь между пальцами, стекая по тонким кистям и капая на пол. Разжать побелевшие пальцы, будто бы сведенные судорогой, никак не удавалось. Тогда Зотов попытался достучаться словестно, но схватив мальчишку за подбородок и приподняв его лицо, увидел застывшие стеклянные глаза, и в этих глазах не было ни капли разума. Единственное, что он мог сделать, это влепить пощечину. Звон пощечины разорвал тишину и тут же следом Андрей разразился плачем, чем-то похожим на завывания собаки. Его руки сразу безвольно повисли, а пальцы разжались.
- Андрюшенька, мальчик мой, ну успокойся. Солнышко, не убивайся ты так, это всего лишь стакан, – крепко прижимая к себе сотрясающегося от рыданий парнишку, Зотов шептал успокаивающие слова, поглаживая его по спине. Через несколько минут мальчик немного успокоился, перестал плакать и только иногда его плечи вздрагивали от сильных всхлипываний. – Давай теперь посмотрим на твои руки. Ну же, разожми ладони.
Зрелище, представшее перед Зотовым, было ужасающим. Ладони оказались полностью залитыми кровью, будто бы все сплошь покрыты порезами. Подхватив Андрея подмышки и подтащив к раковине, сунул ладони под кран, смывая кровь и остатки стекла. Несколько наиболее крупных и глубоко застрявших осколков пришлось вытаскивать вручную. Порезов оказалось много, больше десяти и в некоторых из них вполне могли остаться стекла, поэтому Зотов обмотал его руки кухонными полотенцами и потащил пацаненка в травмпункт. Как оказалось позднее, сделал он это не зря. Доктор извлек ещё два осколка и наложил пять швов, плотно забинтовав ладони.
После этого инцидента мальчик замолчал почти на неделю, и Зотову стоило больших усилий, чтобы хоть как-то его растормошить. Налаживать связь пришлось практически с нуля, к тому же Андрей не понимал, почему какой-то совсем чужой дяденька о нем так сильно заботится, а рассказать правду Зотов не мог. По крайней мере, не сейчас. И это тоже не добавляло в их взаимоотношения доверия и понимания.
Другой проблемой для Валерия Михайловича стала его личная жизнь, вернее её отсутствие. Раньше, до появления Андрея, будучи не обделенным женским вниманием, он таскал подружек к себе домой. Сейчас же это стало проблематично. Приведя пару раз женщин в квартиру и, столкнувшись с их брезгливым отношением к своему подопечному, он не получил никакого удовольствия от процесса, а только механическую разрядку. Одна дура вообще заявила, что не может заниматься «этим», зная, что за стенкой лежит калека. Потом он пытался устраивать встречи в гостинице, но возвращаясь домой чуть ли не за полночь наталкивался на дремлющего на кухне в инвалидном кресле Андрея. Дело в том, что мальчик постепенно освоился и начал готовить себе и дяде Валере, поэтому каждый вечер дожидался своего опекуна для совместного ужина.
- Боже, я скоро умру от недотраха, – в очередной пятничный вечер он жаловался своему другу.
- Ой-ёй-ёй, какая проблема! Не делай из мальчишки центр вселенной. Андрей должен понимать, что ты имеешь право на личную жизнь и не устраивать тебе истерик, – как всегда очень трезво рассуждал Семен.
- А он и не устраивает. Андрюшка молча уезжает в свою комнату и не высовывается.
- Тогда в чем проблема? Что-то я тебя не понимаю, – от удивления Сёма даже живать перестал.