Андрей же был счастлив! Его не прогоняли, не отталкивали, а обнимали в ответ. Крепкие руки нежно прижимали к сильному телу, даря тепло и защищая. Всё было отлично, но иногда от дяди Валеры пахло резкими женскими духами, и в такие моменты Андрей почему-то чувствовал себя преданным. Он уходил к себе в комнату и от обиды даже не разговаривал с опекуном.
Когда же речь зашла об операции и поездке в Москву, Андрей оказался совсем не готов, но ему сказали «надо». Видя, что мальчик очень расстроен, добрый дядя купил ему сотовый, чтобы он не скучал и иногда ему звонил.
О том какую страшную ошибку совершил, Зотов понял уже через два дня. Андрей звонил ему постоянно, каждые двадцать-тридцать минут и даже не затем, чтобы что-то рассказать, а просто услышать голос. В конечном итоге мужчине не оставалось ничего другого, как в дневное время ставить запрет на его входящие, а иногда и в вечерние часы тоже. Ведь Валера во всю пользовался отсутствием подопечного, таская к себе женщин чуть ли не каждый день.
А Андрей? Что Андрей, он переживал, плакал в подушку, сгорая от обиды и одиночества. Он просто не мог понять, почему ему хочется слышать родной голос каждый день, а дяде Валере нет. «Неужели я ему надоел? Он меня бросит? Он больше не заберет меня к себе домой?» Эти мысли роились в его голове круглые сутки, разрывая сердечко от непонятной боли.
Три недели, которые мальчик провел в Москве, были для него хуже ада и он возвращался, в ставшим теперь родным Геленджик, в страшной панике. Приедет ли дядя Валера в аэропорт или бросит его одного? Может быть, он уже ему не нужен? И только когда в толпе встречающих Андрей увидел высокого брюнета в светлой рубашке, страх отпустил, выходя потоком горьких слез, которые никак не хотели останавливаться.
Все вернулось на круги своя: Андрей был дома, рядом с сильным, родным мужчиной и был счастлив. Только вот ад теперь наступил для Валерия Михайловича. Он продолжал проводить почти все свое свободное время с подопечным, гуляя по набережной и в парке, готовя с ним завтраки и ужины. Они могли часами молча сидеть в комнате, где Валера разбирал какие-нибудь очередные документы, а Андрей читал, положив голову ему на колени или облокотившись спиной о бок мужчины.
Не сказать, что Валере было неприятно или противно. Ему даже чем-то нравилось такое спокойное домашнее времяпровождение, тот щенячий восторг и обожание, с которым Андрей встречал его, тянулся к нему. Но в душе изо дня в день нарастало какое-то иррациональное раздражение. Как-то совсем незаметно Валера начал думать о том, какая у мальчика шелковистая кожа, как её приятно гладить. А однажды поймал себя на мысли о том, что у мальчика такие миленькие сосочки. Вот после этого Зотов и понял, что его не туда тянет. Боясь обидеть или навредить Андрею, в середине лета он обратился к другу за помощью:
- Выручай, не знаю что уже делать, но мне срочно нужно пристроить Андрея куда-нибудь, хоть на пару недель.
- Если так нужно, то сделаю. Найдем лагерь или санаторий.
Только вот Андрей услышал первую часть телефонного разговора и в этот момент его мир рухнул. Он не нужен! От него хотят избавиться! Страх, противный липкий страх вернулся…
====== Глава 8. Росинка – знакомство ======
За окном мелькали деревья, поля, а иногда и дома, когда они проезжали через населенные пункты. Только вот взгляд Андрея ни на чем не задерживался. Его взгляд был абсолютно пустой, и такая же пустота поселилась в душе. Сначала, когда дядя Валера сказал, что через три дня он уезжает в какой-то санаторий, его грудь сжали тиски боли, но сейчас боль ушла, уступив место пустоте и безразличию. Первый вечер, закрывшись в своей комнате, Андрей проплакал до глубокой ночи, но потом понял, что плакать бесполезно. Кому нужен инвалид? Нет, не так. Кому нужен калека, урод? Правильно, никому. Поехав в Москву на операцию, он надеялся, что будет ходить. Да, он ходит, но только зажав под мышками костыли. Его ноги как не слушались, так и не слушаются. Что толку от того, что он может теперь сам стоять? Калекой быть он так и не перестал. Понятно же, что опекун обломался с операцией, а теперь не знает, как от него избавиться. В груди опять что-то неприятно кольнуло, но углубиться в самокапание ему не дал ставший уже родным голос.
- Андрюша, ну не расстраивайся ты так. Это всего лишь на тридцать пять дней. К тому же это сто пятьдесят километров от Геленджика, – увещивал его дядя Валера. – Если получится, то я буду навещать тебя каждый выходной.
«Не получится, – подумал Андрей. – У тебя ничего не получится. Ты не станешь навещать калеку, урода, обузу», а вслух сказал совсем другое.
- Да, дядя Валера, я знаю, ты постараешься, – совсем недавно они перешли на «ты», и из-за этого нынешней поступок опекуна Андрей считал ещё большим предательством.
- Вот увидишь, тебе там понравится. Этот санаторий в небольшом поселке. Там нет столько машин, как в городе. Там чистый воздух, тишина, хорошее питание, – но Андрей отвернулся к окну, больше не вслушиваясь в слова опекуна. От него он слышал эту хвалебную речь новому концлагерю уже не один раз. Несколько лет тому назад дядя Лева точно также вез его в супер-комфортабельный пансионат для больных деток, точно также расхваливал его, а в реальности это оказалось адом. Пережить ещё раз предательство оказалось очень сложным.
Видя, что мальчик никак не реагирует на его слова, Валерий Михайлович замолчал. Так в полной тишине они и продолжали путь, а ещё через полчаса прибыли на место назначения.
Андрей в недоумении уставился на одноэтажное здание. Из-за стен, облицованных светлым сайдингом, оно ничем не выделялось из ряда обычных жилых домов. Так же как и возле других домов, вдоль невысокого забора росли фруктовые деревья, а за самим забором разбиты клумбы. Единственным отличием было отсутствие калитки. Вместо этого широкое парадное крыльцо выходило прямо на тротуар.
- А мы туда приехали?
- Конечно туда. Знакомься, это и есть «Росинка», – широко улыбаясь, пояснил опекун.
Вылезая из машины и пересаживаясь в кресло, Андрей ещё раз немного шокировано осмотрелся. Где высокий забор? Где злой охранник на воротах? А если кто-то из воспитанников захочет убежать? Это было немного не привычно.
На Валерия Михайловича «Росинка» тоже произвела «сильное» впечатление. От заведения краевого уровня он ожидал чего-то большего, а не одноэтажный домик. Но его сомнения развеяла работница центра.
- В этой части располагается административный и учебный корпус. Вторая часть двухэтажная и там уже находится медицинский корпус, а на втором этаже спальни. Пищеблок в соседнем здании, соединен с основным корпусом переходником.
- Подождите-подождите, – от услышанного Валерий Михайлович сразу напрягся. – Как это спальни на втором этаже? Андрей же не сможет…
- Не беспокойтесь. Для детей имеющих трудности в передвижении у нас есть места внизу.
- А если таких детей будет очень много, то тогда как быть?
- Детей в заезд подбирают по диагнозу, чтобы не было накладок. Не волнуйтесь Вы так. У нас очень хорошие условия, да и обслуживание тоже. На тридцать детей заезда работает почти пятьдесят человек.
- Ого! У каждого индивидуальная нянька? – конечно Сема говорил, что это нормальный центр, но такого Зотов точно не ожидал.
- Нет, что Вы! У нас не летний лагерь и не санаторий, а реабилитационный центр. Помимо медицинских работников здесь работают психологи, логопеды, соц.педагоги и инструкторы по различным дисциплинам. А также юрист, воспитатели, повара, нянечки. – Услышав родное слово, Зотов сразу же зацепился.
- Юрист? Что были прецеденты, и его помощь так нужна?
- Просто очень многие родители без консультации юриста даже не знают, что имеют право на льготы и денежные выплаты, а мы им помогаем.