В этом направлении еще характернее были ее многочисленные действия на суше. В особенности это проявилось во Франции и Бельгии, где в оккупированных областях все мужское население призывного возраста было взято в плен. Именно в ответ на это нами и было объявлено о задержании на нейтральных судах не только лиц, находящихся на службе в германских армии и флоте, но и всех военнообязанных.
Обвинение Англии в нарушении Парижской декларации на том основании, что мы, якобы, конфискуем неприятельские грузы, идущие под нейтральным флагом, также было ложно.
Такие случаи фактически не имели места, но если бы даже они и были, Германия не имела никакого права на них ссылаться. Хотя декларация предусматривала неприкосновенность нейтральных невоенных грузов, следующих под неприятельским флагом, Германия настаивала на праве топить неприятельские суда, не уплачивая убытков за находящийся на них нейтральный груз.
Истинная причина возмущения Германии, что совершенно ясно вытекает из декларации, заключалась в наших стараниях парализовать экономическую жизнь страны. Конечно, мы стремились к этому и имели на то вполне естественное право, так как это является конечной целью всякой войны; и именно для того, чтобы получить возможность оказывать такое давление, воюющая сторона старается уничтожить вооруженные силы врага. В противном случае уничтожение этих сил не приблизит заключение мира. Указание немцев на злоупотребление нейтральными флагами было столь же не обосновано, как и остальные пункты их обвинения. Никакого приказа о пользовании нейтральными флагами не имелось. Но 31 января, после опубликования интервью, данного адмиралом Тирпицом американскому журналисту, в котором намекалось на предстоящую деятельность подводных лодок против торговли, и после трех случаев потопления британских проходов без предупреждения адмиралтейство выпустило конфиденциальную инструкцию, в которой рекомендовалось капитанам коммерческих судов зорко следить за подводными лодками и вблизи английских берегов показывать нейтральный флаг или же не подымать никакого. Подобная военная хитрость, веками применявшаяся всеми странами, не могла служить причиной для нарушения германским правительством законов и обычаев войны, тем более, что инструкция адмиралтейства была выпущена не до, а после того, как новый метод борьбы получил в Германии утверждение.
С другой стороны, мы были твердо убеждены, что немцы сами злоупотребляют нейтральным флагом и притом при условиях, не имеющих прецедентов в прошлом: последнее обстоятельство главным образом и послужило причиной, толкнувшей Англию объявить воды Северного моря военной зоной.
Читатель припомнит, что 2 ноября 1914 г., сейчас же после гибели л. к. Audacious и парохода Manchester Commerce на заграждениях, поставленных всп. крейсером Берлин, как тогда думали, под нейтральным флагом, мы выпустили предупреждение о том, что плавание по Северному морю небезопасно и что мореплаватели, следующие между Исландией и Гебридскими островами, будут делать это на свой собственный риск и страх. Одновременно мера эта объяснялась необходимостью противодействовать тайным постановкам противником мин в открытом море с судов под нейтральным флагом. Одновременно мы объявляли, что торговым судам, следующим в Скандинавию, Балтику, Голландию и обратно, рекомендуется итти через Канал, откуда им будет указываться безопасный путь к месту их назначения.
Не подлежит никакому сомнению, что эти распоряжения отнюдь не представляли собой блокады нейтральных портов, и хотя и трактовали вопрос несколько шире, чем было принято раньше, но имели прецедент в прошлом. Во время русско-японской войны право объявлять район активных операций запретной зоной практиковалось, не вызывая никаких сомнений. И нельзя было претендовать на то, чтобы ограниченное водное пространство Северного моря, разделяющее берега воюющих сторон, не являлось районом активных операций. Закрытые нами воды фактически лежали между Гранд-Флитом и Флотом Открытого моря. Однако, центр тяжести всего спора в целом был не в этом. Наше возмущение вызывалось главным образом намерением противника топить всякое судно, замеченное в запрещенной зоне без какого бы то ни было предварительного осмотра или предупреждения, не считаясь с гибелью неповинных человеческих жизней.
По отношению к невоюющим государствам это было, конечно, ничем не прикрытой угрозой, но вполне возможно, что германское правительство считало для себя политическую атмосферу благоприятной и поэтому не находило нужным прислушиваться к советам Тирпица.
Единственное нейтральное государство, с которым Германия не могла не считаться, была Америка, а как раз в этот момент отношения между правительствами США и нашим оставляли желать лучшего.
В южных хлопковых районах, где президент Соединенных Штатов черпал главную поддержку своей политике, особенно сильно ощущался недостаток в тоннаже для вывоза урожая, почему президент и проводил законопроект о праве правительства покупать интернированные в портах Америки германские суда. Допустимость подобной перемены флага в военное время была более чем сомнительна даже и при условии совершения сделки нейтральным государством. Положение особенно усложнилось в конце года, когда было объявлено, что германский пароход Дациа продан ньюйоркской фирме и получил класс Американского регистра, что давало ему возможность доставлять хлопок из Техаса в Германию.
Мы немедленно заявили, что принуждены сохранить за собой право признавать или не признавать передачу флага.
В течение января последовали соответствующие переговоры. Они носили вполне дружественный характер, так как каждая из сторон вполне сознавала взаимные затруднения; в результате мы пришли к следующему соглашению: в случае захвата одного из проданных судов, дело о захвате подлежало рассмотрению в призовом суде, причем мы обязывались, во избежание причинения убытков судовладельцам, принимать груз по той цене, по которой была заключена сделка с Германией.
Однако, подобный способ разрешения спора не был обязательным для Франции. Она смотрела на дело иначе, и 24 января, еще до конца переговоров, французское морское министерство сообщило, что им отдано приказание начальнику Западного патруля в случае появления парохода Дациа задержать его. Для нас приказание французского министра являлось весьма удобным выходом из положения. Западный патруль к этому времени состоял из шести французских и трех английских крейсеров, и все шансы были за то, что пароход попадет в руки французов. Так в конце концов и случилось.
Правительство США убедилось в искренности наших желаний охранить по мере сил и возможности интересы нейтральных государств, и инцидент с пароходом Дация сыграл, конечно, не ту роль, на которую рассчитывали немцы.
Протест из Вашингтона по поводу декларации о подводной войне не заставил себя ждать. В ноте от 12 февраля американское правительство предупреждало Берлин, что право воюющего по отношению к нейтральным судам в открытом море ограничивается правом их осмотра в том случае, если блокада лишь объявлена, но не проводится им действительно в жизнь. Нападение же и уничтожение всякого судна, находящегося в открытом море, хотя бы и в запрещенной зоне, но без предварительного выяснения, что судно принадлежит воюющей стороне или что груз его составляет контрабанду, является столь необычным актом, что правительство Штатов не склонно верить в возможность применения мер, объявленных германским правительством. В случае же осуществления объявленных мер американское правительство будет считать эти меры грубым нарушением нейтральных прав, при котором сохранение дружественных отношений между обоими государствами неизбежно встретит большие затруднения.
В своем уклончивом ответе от 17 февраля, т. е. накануне того дня, когда объявление о военной зоне вступало в силу, Германия ссылалась на злоупотребление нейтральным флагом и поднимала вопрос о вооружении нами коммерческих судов. Последнее обстоятельство, по ее мнению, делало невозможным осмотр судов — невозможным для подводных лодок — единственного средства борьбы на море, которое у нее оставалось.