Микола проснулся от шепота. Открыл глаза и увидел, что подполковник Кротенко бреет Буй-тура.
— А я и не знал, что вы, друже Небесный, еще и прекрасный парикмахер, — пошутил Мамчур. — Подарил бы вам бритву, хотя, правда, острое дарить не годится.
— Спасибо, у меня есть бритва, не хочу вас грабить.
— Какой это грабеж, если я дарю.
После завтрака Буй-тур принялся изучать указания центра. Тем временем Микола и Кротенко вышли из бункера и поговорили с Донцом и Клименко. Когда они вернулись, Буй-тур зевал, у него слипались глаза: сказывалась бессонная ночь.
Через час в бункер явился Донец. Он сообщил, что в лесу рабочие подживляют деревья. А Зубатый вроде видел, как из Жолквы на Великие Мосты проехали три машины с солдатами.
— Где люди? — спросил Мамчур. — Успели спрятаться?
— Да, они в укрытии.
— Хорошо, оставайтесь с нами. Пересидим.
Буй-тура клонило в сон от чтения указаний. К нему подошел Кротенко, сел рядом. Донец примостился на полу. Вошел Клименко с харчами. Микола свернул спальный мешок, протянул Буй-туру:
— Это вам на добрую память.
Тот поблагодарил, откладывая страничку очередного документа.
— Погодите, друже. Я хотел обратить ваше внимание на вот это место…
Это был сигнал. Буй-тур не успел глазом моргнуть, как Кротенко с Донцом схватили его за руки, а Микола надел наручники. Во рту Буй-тура торчал кляп. Бандит сидел бледный и только ворочал глазами. Он все понял.
Оставив Миколу с Буй-туром, чекисты вышли из бункера, чтобы завершить операцию.
Утром в управление государственной безопасности прибыли Кротенко, Донец, Клименко и Мамчур. Петр Федорович доложил Соколюку:
— Товарищ полковник! Операция прошла успешно. Щепанский захвачен живым и вместе с бандой доставлен во Львов.
Когда Буй-тура-Щепанского привели на первый допрос, на столе уже лежали его отчеты, дневники, другие шпионские материалы.
У бандита пересохло в горле. Щепанский что-то прохрипел и закашлялся.
Вопросы — ответы, вопросы — ответы… Щепанский рассказывал подробно, когда и как стал националистом, чем занимался в оуновском подполье.
— Я выполнял указания провода, — говорил Щепанский. — Приказы были общими, а мы на месте решали, кого и когда надо ликвидировать.
— Кого вы убивали? — спросил полковник Тарасюк.
— Активистов и всех, кого считали врагами организации.
— А женщин, детей?
— Тоже убивали.
— За что?
— Их мужья, отцы были активистами. Страхом и смертью мы хотели повлиять на население, чтобы оно не поддерживало Советскую власть.
— Сколько вы уничтожили людей?
— Такого подсчета я не вел.
Следователь взял со стола толстую тетрадь.
— А это что, не подсчеты?
Щепанский молчал.
— За что вы задушили Бариляка? Он имел в вашей банде кличку Борис.
— Да. На рождество мы зашли в село Стихов. Там узнали, что отец Бориса, Василь Бариляк, вступил в колхоз… Я не мог поверить. Заявился в хату, за мной — хлопцы. Спросил хозяев, знают ли они, кто мы такие. Они догадались. Угостили нас. Это было рождество. После ужина я спросил прямо: «Слышал, вы подали в колхоз. Ваш сын был полицаем, служил в дивизии СС «Галиция», теперь вместе с нами в подполье. Что он вам скажет?» — «Мы его туда не посылали, — махнул рукой Бариляк. — Пускай придет с повинной. Ему власть простит, как и другим. Да и вам время подумать, как жить дальше».
Щепанский облизнул толстые губы, глянул на следователя:
— Меня это так потрясло, что я не удержался — дал очередь из автомата по Барилякам. В тот же день задушил и Бориса.
— А его за что?
— Ну как — за что? Чтобы не мстил за родителей.
Следователь полистал записи Буй-тура.
— За что вы задушили мальчика Йосипа?
Бандита словно опустили с головой в ледяную воду — он сжался, губы передернулись в брезгливой гримасе.
— Это случайность. Мы прятались в клуне родителей этого хлопца.
— Кто это — мы?
— Моя группа. Те люди помогали нам харчами, давали информацию. В тот день мы у них прятались. Сидели, ждали вечера, чтобы уйти в лес. Дети играли в войну. И тот хлопчик залез в клуню через хлев, потому что двери были заперты. Увидел нас. Хотел выскочить… Ну, а потом дети стали искать его. Тоже пробовали залезть в клуню. Но Йосипова мать испугалась, что они нас увидят, и прогнала.
— А если бы еще кто-нибудь туда залез?
— Задушили бы. Что же делать?
— Родители Йосипа не расспрашивали вас про мальчика?
— Спрашивали. Мы сказали, что не видели. Они и до сих пор небось не знают, что с Йосипом сталось. Мы его закопали. Откинули сено и закопали. Потом снова накрыли.