- Ну, это мелочи, - глухо произносит он с презрительным видом.
- Но не будь этого, - продолжаю я, намеренно говоря неправду, - мы не ждали бы вас перед входом в дом. И ваши шансы на спасение возросли бы.
И тут Фалфар теряется. Вероятно, он мучительно раздумывает над тем, что мог бы для него означать простой поворот выключателя.
- А вы знаете, - продолжаю я, - что, собственно, произошло в почтовом вагоне?
- Что же?
- Об этом вам расскажет старший лейтенант Ленк. Пока он лежал без сознания, он молчал и не мог съесть ваш отравленный шоколад. А когда пришел в себя, то сразу же заговорил. Ваше покушение на его жизнь оказалось бессмысленным.
Фалфар морщит лоб. Ошибки, допущенные им, явно мучают его больше, чем совершенные преступления. Я приказываю его увести.
Потом Фалфара допрашивают психиатры. И признают, что его можно передать в руки прокуратуры, которая, если будет нужно, сама займется его душевным состоянием.
Проходит немало времена, и наш Карличек радуется своим успехам и славе. Эта слава отчасти помогает ему излечиться от несчастной любви.
Через два месяца я наконец получаю заключение. У Фалфара не установлено никакого умственного расстройства, и ему придется отвечать за свои действия.
В сентябре 1952 года Фалфар предстал перед судом. Его приговорили к смертной казни через повешение, Просьба о помиловании не была удовлетворена, и приговор привели в исполнение.
До последней минуты Фалфар защищал себя созданной им самим теорией, что все преступления, совершенные им, ничтожны по сравнению с войной, этим тягчайшим из всех преступлений. Но, по моему убеждению, именно две прошедшие войны и сыграли свою печальную роль, превратив его в преступника.