Мне хотелось еще спросить, говорит ли ему что-нибудь имя Джульет Клейтон, но Мусса уже открыл передо мной дверь.
Ситуация, в которой я оказался, была похожа на покер, когда нужно пытаться выиграть, даже имея на руках плохие карты, а мои карты были однозначно плохи. Однако я уже был затянут этой историей, полностью захвачен ею.
Итак, мужчина умирает во время аукциона. Врачебное заключение — разрыв сердца. Пока все ясно. Имя покойника известно, как известно и то, что это «двойник», чей «оригинал» также находится в зале. Можно предположить, что жертва убита ядом или с помощью инъекции. Но мужчина, видимо виновный в смерти, — фантом, его не существует, по крайней мере под имеющимся именем и адресом. И совсем не облегчает поиски то, что все, кто так или иначе связан с историей, пытаются замолчать ее, все ведут себя так, будто за ней скрывается нечто совсем иное.
Такая цепочка размышлений не приводила ни к каким выводам, и я решил, что, если действительно хочу добиться успеха, должен покинуть прямой путь логики, потому что все, что я до сих пор более или менее относил к этой истории, ей противоречило.
Чтобы поподробнее разузнать о Муссе, я посетил несколько антикваров, представляясь инвестором, не имеющим особых профессиональных познаний, однако располагающим определенной и немалой денежной суммой и намеренным использовать ее в обход налогообложения. Таким образом, мне не обязательно было блистать знаниями касательно старинных ковров, мебели в стиле барокко и восточноазиатской керамики, выглядя при этом все же достаточно правдоподобно. Каждый раз в разговорах с антикварами я упоминал о вазах Вукай, виденных мною у Муссы, и осведомлялся, можно ли доверять Омару Муссе.
Первые две попытки не дали ничего — мой вопрос был проигнорирован, при повторных попытках ответом была сдержанная улыбка. Третий посещенный мною антиквар, менее состоятельный, о чем говорило уже само расположение его магазинчика в одном из переулков, выходящих на Кенингс-аллее, оказался более разговорчивым и не стал скрывать своего отношения к предмету моих расспросов. Ведь все газеты писали о том, как Мусса продал за пятизначные суммы два средневековых монастырских стола, оказавшихся подделкой, подделаны были даже отверстия, «проеденные червями» в «старой» древесине.
Я устроился в кресле и заговорил о странных обстоятельствах смерти «двойника» Муссы в Лондоне, что вызвало пренебрежительный жест и не менее пренебрежительное высказывание в адрес Муссы, которое я здесь приводить не буду, однако оно утвердило меня во мнении, что господин Мусса не относился к близким друзьям моего собеседника.
Ненависть развязывает язык. Антиквар оказался просто находкой для меня, и за несколько минут я узнал массу вещей, не принесших пользы моим поискам, однако явивших мне образ Омара Муссы достаточно выразительно. Причина вражды антикваров лежала в давней их дружбе и неудавшейся попытке открыть совместное дело. По мнению Касара, моего собеседника, за происшествием с двойником в Лондоне скрывалась какая-нибудь грязная афера, в которой был замешан Мусса. На мой вопрос, что бы могло скрываться за такой аферой, он ответил, что я даже представить себе не могу творящегося в мире торговли антиквариатом беспредела, кончающегося порой убийствами.
Я почувствовал, что пришло время открыть истинную причину моего визита. Я объяснил причину моих подозрений относительно того, что двойник Муссы был убит, и рассказал обо всем том, что уже сумел узнать. Касар просто загорелся идеей помочь мне в моем расследовании. Теперь у меня был помощник.
Напротив ипподрома находится незаметное на вид кафе «У упрямца». Там я и встретился с Касаром, чтобы поужинать и узнать полную биографию Муссы во всех подробностях, из которых самой примечательной мне показалось то, что тот женат на египтянке. То, как Касар говорил о ней, наводило на мысль о тайной влюбленности в нее самого Касара. В остальном можно было точно сказать, что Мусса жил на широкую ногу, явно роскошнее, чем позволял его законный доход. Дом на Ибице, квартира на Зюлте и квартира с яхтой на бульваре Лас Олас в Форт Лодердале были теми составными частями имущества Муссы, о которых слышал Касар и которые представляются совершенно недоступными любому добропорядочному антиквару.
Темные делишки? Касар пожал плечами. Доказать он ничего бы не смог, хотя годами наблюдал за деятельностью Муссы. Мое предположение, что Мусса использует свою фирму лишь в качестве прикрытия, на самом же деле занимается чем-то иным, Касар отмел. В своей области Мусса профессионал, он живет своей фирмой, в наличии глубочайших знаний ему не откажешь. Многие считают его и вовсе лучшим экспертом по египетскому искусству в Европе, хотя он не учился этому. Касар рассказывал не без зависти, свидетельствовавшей о наличии у него самого профессионального образования. Покидая кафе, я знал о Муссе много больше прежнего и был уверен, что тот играет главную роль во всей истории, однако ключ к ее разгадке я тем вечером так и не нашел.