— А, мистер Арманд. Вы очень пунктуальны.
Он повел меня в небольшую Гостиную. Вдоль стен, до самого потолка, стояли полки с книгами. Я взглянул в окно. По улице проехал автомобиль, одна из последних моделей. Как удобно сидеть в большом кожаном кресле. Стоило мне пошевелиться, я чувствовал шуршание конских волос под обшивкой. Такие житейские мелочи успокаивали меня. Ренни сел напротив, положив ногу на ногу.
— Вы можете уйти. Мое мнение о вас нисколько не изменится. Учтите, что контракт не случайно содержит такое условие. Вы ведь женаты, не так ли?
Я кивнул. Но это не причина для отступления. Скорее, наоборот. Клэр работала, но мы ждали ребенка, а что касается меня, то ассистентам на кафедре химии не слишком переплачивают. Нашумевшие психофизические опыты Ренни обеспечили ему солидную финансовую поддержку, и добровольцы прилично зарабатывали. Несколько часов, проведенных в этом доме, могли бы здорово помочь нам с Клэр.
— Я не слышал о какой-либо опасности. Вы же не посылаете людей в прошлое? Я имею в виду — физически?
— Нет. Но метод очень нов… много непонятного… Я не могу предсказать, что там произойдет. Предположим, ваш предок испытает сильное потрясение в то время, пока вы будете там находиться. Какой эффект это окажет на вас?
— Ну… э… а с кем-нибудь такое случалось?
— Да. Никаких постоянных психических нарушений, но кое-кто в момент возвращения находился в состоянии стресса, и требовалось время, чтобы они успокоились. И все в лучшем случае не сразу приспосабливались к привычной обстановке. Так что в первое время после возвращения вам вряд ли удастся вернуться к работе, мистер Арманд.
— Меня предупреждали, и я обо всем договорился, сэр, — ответил я, устремив взгляд в бокал с вином.
— Через неделю все должно прийти в норму. Хотя, как вы понимаете, я не могу ничего гарантировать.
— Конечно.
— Ну и прекрасно. Давайте познакомимся поближе. Вы по происхождению француз?
— Да, я люблю Францию, хотя стал американцем.
— Ну, не обязательно, что вы окажетесь в том регионе. Европейские нации так перемешались. Я собираюсь послать вас в более далекое прошлое, чем в ранее проведенных экспериментах. Вы знакомы с теорией психоперемещения?
— Лишь по статьям в научно-популярных журналах. Значит, так… Мозг, сознание — называйте это как угодно — не что иное, как функция жизненной линии индивидуума и развития мира. Вы нашли, что при определенных условиях сознание может переместиться в другую часть жизненной линии, как бы прыгнуть назад.
— Неплохо, — хмыкнул Ренни. — А ваше личное мнение?
— Моя подготовка не позволяет иметь собственное мнение. Что вы можете сказать по этому поводу? В своих выступлениях вы подчеркиваете, что располагаете недостаточной информацией. Но, как первопроходец…
— Пожалуйста, не надо. Я не сделал ничего особенного. Лишь систематизировал работы моих предшественников. Я в неоплатном долгу перед Митчеллом и его коллегами. По правде говоря, я только связал их достижения с новыми идеями и использовал современное лабораторное оборудование для проверки их гипотез.
— Признаться, я удивлен, почему вы не пошлете меня в будущее?
— Сам не знаю, — ответил Ренни. — Я просто не могу… пока. В каждом из возможных способов имеются существенные недостатки… Итак, мистер Арманд, поговорим о пашем конкретном эксперименте. Ваше тело в течение нескольких часов будет находиться здесь, а сознание на те же несколько часов переместится в мозг вашего далекого предка и полностью сольется с его собственным сознанием. При возвращении вы вспомните все, что там происходило, как если бы вы и в самом деле были тем человеком.
Мое сердце забилось: «Давайте начнем поскорее».
Мы поднялись в лабораторию. Я снял пиджак и ботинки, расстегнул рубашку и лег на кушетку. Профессор дал мне таблетку транквилизатора, включил индукционное поле, и я провалился в ночь.
Меня зовут Аргнах-эскаладуан-торклук, что означает «Тот, кто держит лошадь на аркане». Но мое настоящее имя я храню в тайне от колдунов и духов ветра и никогда не произношу вслух. Когда на моем лице выросли первые волосы, я получил имя, которым меня называют, потому что прятался у водопоя и, когда туда спустился табун лошадей, набросил аркан на шею одной из них и перерезал ей горло, а затем отнес мясо в пещеру. Это случилось во время моего Похода, когда мальчик впервые сам идет за добычей. Потом нас отводят в определенное место, где ревут духи ветра, отрезают первую фалангу на среднем пальце левой руки и оставляют им в жертву. Больше я ничего не могу говорить. После этого мы становимся мужчинами и можем брать себе жен. Я уже и не помню, как давно это произошло. Мужчины времени не замечают. Но я еще в полном расцвете сил, хотя сегодня иду один и надежда на возвращение очень мала. Я спускаюсь с холма, и снег заметает мои следы. В разрывах низко летевших облаков проглядывали звезды. Снег по-прежнему сердито бил мне в грудь, холодил складки одежды. Во тьме почти ничего не было видно. Но я продвигался вперед, как всякий охотник, кожей чувствуя, что делается вокруг. Тяжелое кожаное одеяние и обувь должны были защищать меня от удара дротика. Однако у гоблинов руки сильнее, чем у людей. Любой из них может раскрутить камень так, что при ударе он разнесет мне голову. Тогда мое тело достанется волкам, и где найдет приют моя бедная душа? Ветер разнесет ее по лесам, к просторам северной тундры. Я спускался в долину. Скоро, чтобы пройти, мне пришлось раздвигать кустарник руками. Уже доносился мерный рокот реки. Наша пещера осталась далеко позади, высоко в холмах. Никто не запрещал мне идти за Эвави-унароа, моей белой колдуньей. Но все отговаривали меня. Ингмарак тоже покачал лысой головой.