"Резонно, - подумал Громов. - Не может он быть в этом уверен. Так же, как и я в том, что он сохранит Яровенко жизнь". Еще у майора мелькнула мысль, не повязать ли сейчас этого Мурата, а потом спокойненько обменять его на Женю - позиция удобная, отдать приказ, ребята справятся. Только вот отдать такой приказ Громов не мог физически: не в его это было духе - брать заложником парламентера. Даже если на войне все средства хороши, это - самое последнее средство. Так далеко командир части 461-13 "бис" зайти не мог. - Ну что, майор, - подзуживал Мурат, - расходимся? - Расходимся. Уводи своих людей. Но имей в виду: любое ваше движение в сторону от трассы я буду расценивать как срыв договоренности и прикажу открыть огонь на поражение. Очень я вам не советую срывать договоренность. - Все будет в порядке, майор,- заверил Мурат.- Я не сумасшедший. "Вот в этом не уверен",- подумал Громов, но кивнул. Парламентер и вожак этой банды, одетой в камуфляж, развернулся и зашагал назад, к своим людям. Уже на ходу он начал выкрикивать команды на незнакомом Громову языке с большим количеством шипящих. - Без приказа никому не стрелять! - распорядился в свою очередь Громов. - Они уходят. И пусть уходят. Он взял в руки полевой бинокль, поднес его к глазам, чтобы наблюдать за перемещениями противника. Впрочем, пока всё шло гладко. Мурат выполнил свое обещание. Он собрал людей, велел им лезть в единственный уцелевший "джип", что они и проделали в угрюмом молчании. Туда же погрузили единственного раненого. Потом Мурат помахал рукой, показывая Громову, что всё готово, и забрался в "джип" сам. Перегруженный и просевший автомобиль медленно развернулся на дороге и поехал прочь от городка. На КПП он притормозил, из домика контрольно-пропускного пункта выскочил еще один человек Мурата с закинутым за спину короткоствольным автоматом, после чего "джип" выехал за ворота. Все это время Громов, Усачев и остальные военнослужащие напряженно наблюдали за действиями и перемещениями противника, готовые в любой момент открыть огонь как из стрелкового автоматического оружия, так и из минометов. Однако обошлось, и когда набитый под завязку "джип" скрылся за воротами, все вздохнули с немалым облегчением. - Выдвигаемся к КПП, - отдал новое распоряжение Громов. - Оружие держать при себе на боевом взводе. Если противник еще будет находиться в пределах видимости, приказываю открыть огонь Бойцы двинулись вслед за Громовым к контрольно-пропускному пункту. По ходу к ним присоединились ребята Усачева. Капитан с виноватым видом доложил командиру, что провести разведку ему не удалось, он был вынужден принять бой. Громов его успокоил, высказавшись в том смысле, что иначе капитан поступить не мог, что он, капитан, действовал правильно, сообразуясь с обстановкой, и что его, капитана, нужно представлять к правительственной награде за проявленные мужество и профессионализм. Усачев заметно повеселел. Группа военнослужащих осторожно приблизилась к воротам. Дорога за воротами была пуста, хотя и просматривалась на два с лишним километра. - Ушли,- сказал Усачёв.- Они ушли, товарищ майор. - Вижу сам, - отозвался Громов. - Закрывайте ворота. Рядовой Рублев подсуетился, и вскоре на ворота были накинуты цепь и два огромных замка, принесенные из каптерки. Громов снял фуражку, вытер ладонью выступивший на лбу и висках пот и стал подниматься по крыльцу в домик КПП. Он ожидал там увидеть сержанта Женю Яровенко - связанного и с кляпом во рту, возможно, раненого. Но, открыв скрипнувшую на петлях дверь, майор увидел совсем другое. Громов пошатнулся и ухватился за косяк. Сзади уже напирал Усачев: - Что там, товарищ майор? Майор Громов отступил на шаг и плотно прикрыл дверь. На лице его застыло странное выражение - смесь удивления и отчаяния, легко расшифровываемая любым, кто хоть немного знал майора. - Там?..- Громов ответил не сразу, а когда ответил, голос его звучал резко и зло: - Там - смерть! Они убили Женю!.. Сказав это, Громов ударил кулаком по стене контрольно-пропускного пункта с такой силой, что треснули доски. Усачев отшатнулся. Громов поднял глаза и посмотрел на капитана. В глазах майора сконденсировалась темная и холодная, как полярная ночь, ненависть. - Мы должны остановить их, - заявил Громов. - Они не должны уйти безнаказанными: