- Кто вы такие?! - крикливо вопросил он с характерным кавказским акцентом. - Что вам надо? - Второй вопрос мне нравится больше, - сообщил Стриженый, лучезарно улыбаясь Поэтому я на него отвечу. Спускайте трап и открывайте трюм. Мы будем вас грабить. Пилоты в проеме люка онемели. Потом тот, который появился вторым - видимо, командир экипажа, - заговорил быстро, путаясь в словах и иногда переходя на свой родной язык: - Вы не иметь права так действовать. Мы подчинены законам других государств. Мы есть офицеры НАТО, самолет принадлежит Норвегии, является территорией Норвегии. Вы нарушаете международное законодательство, вы будете отвечать за это перед судом: - Я отвечу-отвечу, не беспокойся, - заверил Стриженый. - Мне не впервой. Но это будет потом, а сейчас: спускай трап!!! Стриженый дернул за рукав куртки одного из бойцов, и тот, подняв ствол "узи" к чистому небу, выпустил длинную очередь. Израильский пистолет-пулемет стреляет не слишком громко, шумовые и визуальные эффекты на минимуме, но и этой демонстрации силы вполне оказалось достаточно, чтобы командир экипажа норвежского транспорта выкинул белый флаг. Пилоты "Геркулеса" спустили трап - складную металлическую лестницу. Стриженый с достоинством поднялся в кабину транспорта. Вслед за ним полез и Стуколин. Командир экипажа транспорта что-то сказал на своем гортанном наречии и отодвинулся, пропуская их внутрь. - Значит, так, - Стриженый остановился и легонько ткнул командира кулаком в грудь; в глазах у того полыхнула ненависть. - Значит, так, вы купцы, а мы пираты; у вас - груз, а у нас - интерес к грузу. Если вы хотите улететь отсюда живыми, сдавайте груз. Тут в голове Стуколина что-то щелкнуло. Пираты! Конечно же! Старший лейтенант понял наконец, почему Маканин дал операции перехвата название "Испаньола". (Он вообще-то всегда был немножко тугодум - старший лейтенант Стуколин. Чисто физические реакции у него на высоте, а вот мыслительный процесс подкачал. Из-за этого он едва не провалил тесты при поступлении в Ейское авиационное училище. Будущим курсантам выдали размноженные типографским способом листки, на которых были изображены циферблаты, общим числом в шесть десятков. Большая часть делений на циферблатах отсутствовала, а некоторые циферблаты были повернуты на девяносто, сто восемьдесят или другое количество градусов в зависимости от фантазий безымянного художника. Зато везде присутствовали две стрелки, одна часовая, вторая - минутная. Задачей будущего курсанта было определить, какое время отображено на каждом из циферблатов. На весь тест было выделено полчаса: по полминуты на решение одной головоломки из шестидесяти. Получив свою пачку листков, Алексей Стуколин застыл в ступоре. В то время, когда его друзья, Громов с Лукашевичем, высунув языки и обливаясь потом, усердно заполняли клеточки теста, проставляя время, он с четверть часа сидел без дела, тупо уставившись на непонятные циферблаты. Заметив его нерасторопность, к Стуколину подошел пожилой майор, проводивший тест. "Что-то случилось, молодой человек?" - поинтересовался он участливо. Стуколин поднял на майора глаза и посмотрел виновато. "Я не понимаю, - сказал он. - Я не понимаю, что нужно делать". Майор мог бы забрать листки и указать Алексею на дверь: в том году желающих послужить Родине в рядах ВВС было предостаточно, но вместо этого он только вздохнул, присел рядом, отобрал у Стуколина шариковую ручку и показал, тыча в листок: "Вот здесь есть деления "три часа", "одиннадцать часов" и "двенадцать часов". "Двенадцать" дает нам направление оси циферблата, "одиннадцать" и "двенадцать" вместе - сектор часа, эталон. Часовая стрелка находится у деления "три". Значит, имеем третий час. Остается выяснить, сколько минут до трех часов осталось. Где находится минутная стрелка?" - "Я понял! закричал Стуколин радостно - Часы показывают половину третьего!" - "Правильно, подтвердил и одобрил майор. - Именно половину третьего". Он аккуратно вписал "2: 30" в клеточки теста и вернул ручку Стуколину. Тот с рвением взялся за дело и успел в срок. Впоследствии, уже будучи курсантом Ейского авиационного училища, Алексей познакомился с добросердечным майором поближе. Выяснилось, что зовут его Аркадий Павлович и он имеет степень кандидата технических наук. В училище он преподавал курсантам высшую математику:) Командир экипажа норвежского "Геркулеса", выслушав требования Стриженого, возмущенно мотнул головой, словно заупрямившийся гнедой жеребец, и тут его взгляд упал на Стуколина, точнее - на стуколинскую форму. - Вы! - закричал он. - Вы - офицер! Вы должны подчиняться командованию. Вы нарушаете соглашение! Вы пойдете под трибунал! - Заткнись, дурак, - велел Стриженый почти беззлобно. - Нет, почему же, - сказал Стуколин, недобро прищурясь и начиная поглаживать правый кулак. - Пусть говорит. Но командир экипажа умолк. Понял, видно, что спорить здесь и что-то доказывать бесполезно. - Ну так что? - напомнил о себе Стриженый. - Будем глазки строить или писать? Не ясно было, понял командир экипажа норвежского транспорта смысл последней фразы или нет, но он отшатнулся, посмотрел на "пиратов" диковатыми глазами и что-то крикнул в люк на своем языке. Уговорили. Загудели сервоприводы, и рампа грузового отсека со скрежетом стала опускаться. Стоило ей только коснуться земли, как к транспорту, дав задний ход, пристроился первый грузовик. Парни в "косухах" принялись споро разгружать норвежца, передавая коробки по выстроившейся цепочке. - Пойду осмотрюсь, - сказал Стуколин. Стриженый рассеянно кивнул: - Осмотрись. Старший лейтенант спустился по трапу и обошел транспорт. Его заинтересовало, что же на самом деле везли на "Геркулесе". Резона обманывать пилотов у господина советника Маканина не было никакого, однако принцип "доверяй, но проверяй" его еще в этой жизни ни разу не подводил. Он подошел к рампе грузового люка в самый разгар работ. Картонные коробки, деревянные ящики, металлические контейнеры и матерчатые тюки перемещались один за другим из раззявленной туши транспорта в крытые кузова грузовиков. Часть коробок Стуколин к своему удивлению опознал. Они были большие, довольно тяжелые и обклеенные скотчем. На боках каждой из них красовались надписи: Einmannpackung (Combat Ration, Individual) Тур II Inhaltsverzeichms und Zubereitungsanweisung inliegend Versorgungsnummer 8970-12-160-0298 NATO APPROVED
Опознав немецкий язык, Стуколин вспомнил, как году этак в девяностом-девяносто первом к ним в часть 461-13 "бис" привезли два грузовика таких коробок. В них оказались коробки размерами поменьше, содержащие индивидуальные пищевые рационы солдат Бундесвера. Этими коробками, называемыми так же "гуманитарной помощью", немцы расплачивались с Михаилом Сергеевичем Горбачевым за "освобождение" Восточной Германии. Целых три месяца рядовые и офицеры воинского подразделения 461-13 "бис" лопали консервированную свинину с консервированной же картошкой, запивая это дело растворимым кофе, порошковым лимонадом и подтираясь гигиеническими салфетками. "Ну и сочетаньице, - подумал Стуколин, разглядывая знакомые надписи. - Транспорт из Норвегии, жратва из Германии, пилоты с Кавказа, а пираты - русские! Блин, жизнь как на Невском проспекте". Разгрузка транспорта заняла час. Стуколин последним в очереди к рампе стоять не захотел, а велел Жене Яровенко подогнать грузовик и, не сильно церемонясь, растолкал парней в "косухах". - Так! - объявил он. - Эти, эти, эти и вон те ящики грузим ко мне. И пошевеливайтесь! Парни заворчали, но ослушаться не посмели: авторитет Стриженого среди них был беспредельно высок. Натовскую амуницию: полевые комбинезоны, палатки, вещмешки и прочее барахло - Стуколин ворошить не стал, а выбрал четыре десятка больших коробок с провиантом от Бундесвера, так, чтобы забить кузов почти до упора, к этому добавил три коробки с мылом и зубной пастой. Потом подумал и взял пару упаковок принадлежностей для полевой кухни. Женя Яровенко тоже не остался в стороне. Глаза у него при виде такого количества дармового шмотья алчно заблестели. Он читал английские и немецкие надписи на упаковках и что-то там про себя соображал. Губы у него при этом шевелились. Потом он вдруг кинулся к одному из тюков, перетаскиваемых парнями Стриженого, и, вытащив штык-нож, болтавшийся в ножнах на поясе, вспорол грубую ткань. - Ты че делаешь? - возмутился один из парней. - Типа крутой, да? Женя его не слушал. Он что-то тащил из тюка, вцепившись обеими руками. - Спокойно, спокойно, - призвал к порядку Стуколин. - Здесь все свои Делаем общее дело - зачем нам ссориться? - А че он? - не успокоился сразу парень.- Чё он ваще? Стуколин подошел ближе: - Женя, ты чего? Урча, как кот, дорвавшийся до свежей говядинки, Яровенко вытянул на свет отличную пилотскую куртку - из чистой натуральной кожи и отороченную мехом. - Это мне, - заявил он с детской непосредственностью. - Мечта, а не куртка. Стуколина так рассмешила эта чистая в своей искренности радость от бесплатного приобретения обновки, что он громко расхохотался. Возмущавшийся поведением Жени парень стоял над похудевшим тюком и ошалело переводил взгляд с лучащегося счастьем Яровенко на хохочущего старшего лейтенанта. Потом плюнул, покрутил пальцем у выбритого виска и сказал: - Чокнутые, во! Когда разгрузка закончилась, грузовики Стриженого освободили полосу. Теперь транспорт мог развернуться и взлететь. Пилоты "Геркулеса" не заставили себя упрашивать. Едва Стриженый отогнал свой командирский джип за пределы полосы, все четыре винта норвежца стали раскручиваться. Воздух снова наполнился ревом двигателей, и "Геркулес" под улюлюканье и оскорбительные жесты высыпавшей смотреть его взлет команды Стриженого поднялся в воздух. Дело было проведено чисто, и Стуколин вздохнул с облегчением. Он был готов к возможным сбоям в намеченной программе перехвата и теперь радовался, что ни одного сбоя таки не произошло. А Женя так просто был счастлив, примеряя кожаную натовскую куртку. Перед тем как попрощаться, Стриженый протянул Стуколину пухлый конверт. - Это ваша доля, - пояснил он. - Не беспокойся, там зеленые. Стуколин закашлялся. Он не думал, что к грузовику всяческого добра приложатся еще и деньги. - Спасибо, - поблагодарил он, принимая конверт.- Хотя я: и другие: в общем: не ради денег:- он смешался. - Мы - не государство, - проникновенно сказал Стриженый. - У нас принцип такой: сделал дело - получи гонорар: Глава девятая. РЕЗИДЕНТ. (Таллинн, апрель 1994 года) Иван Иванович Иванов считал, что его родители перемудрили, придумывая ему ФИО. Звучит слишком уж нейтрально, а это может привлечь внимание. Разумеется, настоящие фамилия-имя-отчество Ивана Ивановича были совсем другими. Он сменил их не по своей воле, а по требованию далекой Родины, ради свободы и процветания которой он жил и воевал последние шесть лет. До того, как Родина призвала его, Иван Иванович жил в городе Таллинне и занимался морскими контрабандистами. Он был неплохим таможенником, и начальство его ценило. Жизнь Ивана Ивановича была расписана на много лет вперед: карьерный рост, увеличение зарплаты, переезд из общежития в отдельную квартиру где-нибудь на тихой окраине Таллинна, в перспективе - покупка "Жигулей" и, может быть, дачного участка. Если честно, то на Родину Ивана Ивановича не тянуло. Он получил европейское образование, привык жить в настоящем европейском городе, не держался за "землячества", ему нравились эстонцы - спокойные, рассудительные, без всех этих характерных для многих кавказских народов "заморочек", связанных с понятием "кровные узы". Он уже подыскивал себе пару - желательно эстонку, проигнорировав многочисленные письма старенькой мамы, убеждавшей его заехать на месяцок и выбрать себе невесту из местных, породнившись с каким-нибудь из многочисленных дружественных кланов. Иван Иванович лишь презрительно фыркал, но в ответ писал, что рад бы, только вот серьезные дела так быстро не делаются, а начальство таможни большого отпуска не даст: Его не тянуло на Родину, но и портить отношения с "землячеством" он не хотел - те могли наделать проблем. С началом эпохи Перестройки и нового мышления все пошло наперекосяк. Эстонцы как-то очень быстро растеряли свое спокойствие и рассудительность, а Иван Иванович неожиданно для самого себя стал "иностранцем" и "оккупантом". То, что он прекрасно говорил по-эстонски, а к русским по крови имел отношения меньше, чем австралийский абориген, не имело никакого значения - он стал чужаком, а после быстрых кадровых перестановок в таможенном управлении - еще и безработным.