Выпущенный из захвата Яровенко поднялся на ноги. Тихо матерясь, стал отряхиваться.
— Итак, цель вашего визита?
— Мы прибыли для встречи с представителями администрации города, — сказал Громов.
— По приглашению?
— Нет. Но это срочное и конфиденциальное дело.
— Я же тебе сказал, сегодня поздно, — вставил словечко Петр Николаевич.
Мичман, судя по всему, сочувствовал Громову и его офицерам. Однако не в его компетенции было решать такие вопросы, и, вернув военный билет, он сказал только:
— Все в порядке, товарищ майор. У нас к вам никаких претензий.
— Так нам дадут встретиться с губернатором? — спросил Громов.
— Ага, размечтался, — охранник Петр Николаевич после слов мичмана нисколько не подобрел.
Он чувствовал себя оскорбленным и не собирался уступать ни на йоту. В конце концов, он был здесь хозяин, царь и бог, а не эти нелепые вояки. Он должен был поставить их на место, преподать урок, чтобы неповадно им было, чтобы в следующий раз знали, чего они стоят на самом деле. Но, к счастью, охранник заблуждался. Он не был здесь хозяином. И это выяснилось сразу, как только на сцене появился хозяин настоящий.
— Что происходит?
Охранник Петр Николаевич оглянулся, открыл рот и тут же закрыл его.
— Я спрашиваю, что происходит?
Перед офицерами части 461-13 «бис» и охраной мурманской администрации стоял плотный и невысокий господин в хорошем костюме и с длинной сигарой в зубах. Для полноты картины не хватало только котелка, иначе получился бы вылитый буржуин — именно такой, какими изображали их на советских карикатурах 30-х годов. Однако вместо котелка господин имел обширную лысину.
— Извините, Лев Максимович, — промямлил охранник Петр Николаевич, в один момент растеряв всю свою нахрапистость. — Эти офицеры… они…
— Да? Что «эти офицеры»?
— Мы хотели бы встретиться с губернатором Мурманска, — сказал быстро Громов, сообразивший, что такую возможность упускать нельзя; этот господин, кто бы он ни был, имеет здесь большой вес и явно заинтересован в том, чтобы разобраться в происходящем.
Лев Максимович тихо рассмеялся. Он вынул сигару изо рта и спросил, ткнув ей в сторону Громова:
— А вы знаете, что губернатора нет в городе?
— Я им говорил, Лев Максимович, но они…— собрался наконец с мыслями охранник.
— Да, да, — покивал Лев Максимович, — я видел, как вы ему говорили.
Охранник вдруг густо покраснел. Это было настолько неожиданно, что Лукашевич едва сдержал смех. Стуколин снова потирал кулак, но вид теперь имел не безразличный, как обычно перед дракой, а заинтересованный — как в преддверии мирного разрешения кризисной ситуации.
— Вам нужен именно губернатор? — Лев Максимович снова обратился к Громову.
— Желательно, — ответил майор. — Но если его нет в городе, мы, наверное, могли бы уладить дело с кем-нибудь из советников?
— Здравая мысль, — оценил Лев Максимович. — Что ж, идемте. Я — советник губернатора Маканин.
Охранники расступились, и советник повел офицеров к парадной лестнице, ведущей в здание мурманской администрации.
— Лев Максимович! — позвал охранник Петр Николаевич. — Пусть они хоть грузовик свой вонючий уберут.
Казалось, он сейчас расплачется от обиды. Маканин приостановился и проникновенно спросил:
— Он вам мешает? — и, не дожидаясь ответа, сказал; — Мне — нет.
Так, благодаря вмешательству господина советника, инцидент был полностью исчерпан.
Впоследствии майор Громов и его друзья много спорили по поводу того, насколько случайным было это вмешательство. Перебирались самые различные варианты: от чистого совпадения до заранее спланированного и срежиссированного спектакля. К единому мнению они так и не пришли. В реальности же, как и всегда, имела место «золотая середина», а еще точнее — импровизация. Лев Максимович Маканин импровизировал. И как показало дальнейшее развитие событий, его импровизация удалась.
Глава четвертая. СОВЕТНИК.
— Проходите, — предложил Маканин, собственноручно распахивая дверь своего кабинета на третьем этаже здания городской администрации. — Устраивайтесь, как вам будет удобно.
Кивнув с достоинством, Константин Громов первым вошел в кабинет. Как и любое другое помещение в этом здании, кабинет советника губернатора Маканина вызывал у стороннего посетителя самые противоречивые чувства. С одной стороны, он мог преисполниться гордостью за свою родную страну, которая наконец достигла такого уровня благосостояния, что даже в самом заурядном кабинете сделан евроремонт высочайшего качества, стоит дорогая офисная мебель, имеется и самая современная техника: компьютер, телефон, факс; с другой стороны — зная, какая нищета царит по долам и весям родной страны, этот посетитель мог затаить обиду (а то и преисполниться самой настоящей ненавистью) на тех, кто купается в роскоши в то время, как где-то от голода и холода умирают люди и все катится в тартарары. Впрочем, офицеры части 461-13 «бис» к таким контрастам давно привыкли, поэтому вид кабинета советника не произвел на них какого-то особенного впечатления.
Поскрипывая ботинками, Громов прошел по начищенному до блеска паркету, к поставленному у стены кожаному дивану, плюхнулся на него и вытянул ноги. Остальные «ходоки» последовали его примеру: Лукашевич сел справа от майора, а Стуколин — слева. Присаживаясь на этот образчик финской деревообрабатывающей промышленности, Лукашевич с ухмылкой представил себе, как господин советник в перерыве на обед и дабы отдохнуть от трудов праведных по управлению городом раскладывает на диване длинноногую блондинистую секретутку, снимает штаны и… Тут старший лейтенант вспомнил, что в приемной они были встречены не длинноногой блондинистой секретуткой, а очередным запакованным в тесное ему штатское бугаем, на карточке которого значилось, что он-то, бугай, и есть настоящий секретарь господина советника Маканина. Представить, как на этом диване господин советник раскладывает бугая из приемной, у Лукашевича не хватило воображения.