Клюев подошел к столику и, буркнув «здравия желаю», пожал протянутую Олейниковым руку.
– Товарищ Клюев хоть и не разговорчивый, но блестяще владеет немецким, французским и английским языками, имеет дипломатический паспорт и открытые визы, так что может беспрепятственно передвигаться по всей Европе, – отрекомендовал его Плужников. – Ну, посмотрели друг на друга – и ладно. Иди, капитан, мы тут пока между собой потолкуем.
Клюев молча вернулся к барной стойке.
– Ну а ты, майор, чего стоишь-то? – как бы в шутку нахмурился генерал, взглянув на переминающегося с ноги на ногу Зорина, так и не решившегося присесть за их столик. – Неужто думал, что я тебя просто водителем вызвал? Садись и слушай. От тебя секретов нет – тебе тоже вариться во всем этом придется.
Зорин приосанился, быстро сел, бросив гордый взгляд на Олейникова, вытащил из кармана пачку «Казбека», извлек папиросину и щелкнул зажигалкой, намереваясь прикурить.
– Ну что, товарищи… – начал Плужников, потянувшись за брошенной на стол Зориным пачкой папирос.
– Вы ж бросили? – хитро улыбнулся Олейников.
– А, ну да… – вздохнул генерал, отодвигая пачку, и, взглянув на застывшую перед папиросой горящую зажигалку в руке Зорина, улыбнулся: – А ты кури, кури, майор, не стесняйся.
Но Зорин прикуривать не стал – неловко покрутив папиросу в руке, он спрятал ее назад в пачку и изобразил на лице абсолютную готовность слушать.
– Ну вот, Петр, – начал генерал, повернувшись к Олейникову. – Центр принял решение о немедленном начале операции.
– Сообразил, Пал Михалыч, раз вы из Москвы специально прилетели. Да и не просто ж так майор мне новую одежонку с барского плеча выдал.
– Понимаю, что подготовка еще не закончена…
– Я готов, товарищ генерал, – не дав договорить Плужникову, уверенно заявил Петр. – Материалы изучены, легенда усвоена, английский, как и был, в совершенстве, немецкий, французский, испанский – уровень вполне разговорный. Один вопрос: почему схема изменилась? Почему без Алены?
– Слышал, у вас с ней не только служебные отношения? – лукаво прищурился генерал. – Нет-нет, я не против, даже за, коли вы должны были по легенде изображать любовников, но все же, для понимания, это у вас больше для тела или для души? Как говорил Хемингуэй, изумительный, кстати, писатель: «Никогда не отправляйтесь в путешествие с теми, кого не любите».
– Ваш любимый Хемингуэй, Пал Михалыч, еще говорил: «На свете так много женщин, с которыми можно переспать, и так мало женщин, с которыми можно поговорить». Я ответил на ваш вопрос?
– Ответил… – задумчиво кивнул генерал. – Ну вот смотри… Ты-то в Америке уже бывал, а у нее, сам знаешь, опыта нелегальной работы за рубежом нет. Советскому человеку ведь непросто, впервой оказавшись за границей, вести себя естественно, не так ли? Я надеялся, что здесь в Германии, во время подготовки, она сумеет адаптироваться, но, к сожалению, результаты ее последнего психологического теста не очень хорошие. Внутреннее волнение, которое по мере адаптации должно было снижаться, почему-то напротив нарастает, причем чем ближе к началу операции – тем больше. И причину понять пока не можем.
Генерал придвинулся к Олейникову чуть ближе:
– Ты, кстати, ничего «такого» за ней не замечал?
– Нет, Пал Михалыч, ничего «такого» не замечал, – быстро ответил Олейников. – И мне кажется, не стоит отступать от заранее спланированной схемы.
– Рисковать, Петр, не имеем права. Неуверенность Алены может привести не только к ее провалу, но и к твоему – а значит, и всей операции.
– Я знаю, как подстраховаться, Пал Михалыч…
Зорин внимательно смотрел то на Плужникова, то на Олейникова, хотел было что-то вставить, но сдержался.
– Дело решенное, Петр. Пока будешь действовать в одиночку.
– Пока?
– Пока мы не поймем, что так ее беспокоит. Тогда и решим, – твердо сказал Плужников. – Ясно?
Олейников кивнул.
– Когда идти? – спросил он.
Генерал обернулся, глянул на скучающего «бармена» и почему-то чуть громче, чем говорил до этого, произнес:
– Идти надо прямо сейчас. Необходимо как можно скорее передать инструкции нашим нелегальным резидентам в Европе и в Америке. Пришло время активных действий. Тебе все понятно?
– Так точно, товарищ генерал, – ответил Олейников.
Плужников еще раз бросил взгляд на Клюева, достал из кармана бумажник, вынул четыре разноцветные банкноты, протянул Петру и громко, четко выговаривая слова, сказал:
– Ты знаешь, как их потратить.
У контрольно-пропускного пункта на мосту Глинике, отделяющем город Потсдам, расположенный на территории Германской Демократической Республики, от территории американского оккупационного сектора Берлина, поеживаясь от ночной прохлады, вяло прохаживался начальник караула – молоденький лейтенантик Советской армии.