– Давай! – Горбовский покрылся испариной, и сердце его беспомощно затрепыхалось в груди.
Да что с этим разбойником делать-то, непонятно! Он знает себе цену, да и все её знают. Михаил скромностью никогда не отличался и позволял себе многое. Даже Андрей Озирский никогда так не лез на рожон…
Михаил поставил папку ребром на стол и очень серьёзно спросил:
– А для чего, собственно, в состав группы включён Минц? Вроде, все свои, и переводчик нам не требуется…
– Михаил, опять заводишься? – Захар мысленно отметил и Милорадова, и себя и, конечно же, Ружецкого. – Я считаю, что Минц должен участвовать в оперативно-следственных мероприятиях. Подчёркиваю – следственных…
– А-а, конечно! – Михаил уселся поудобнее. Он прекрасно видел реакцию майора и не мог отказать себе в удовольствии позлить его. – Мишень Саня только в очки видит, как оперативник он – тьфу, одни понты. Но вот со следственной частью без него мы ни за что не справимся, и нечего стараться. Товарищ майор, может быть, замените Минца Гамбаряном? Или Москвиным из моей группы – тоже вариант. Мне будут нужны ребята для чёрной работы. А в па и пируэтах я не нуждаюсь.
– Михаил, бесполезно, – Захар вздохнул и посмотрел на часы. – Изволь выполнять приказ старшего по званию. Сказал, что Минц будет работать, значит, будет. Когда ты станешь здесь начальником, будешь сам командовать.
– Да вряд ли я при своих-то замашках начальником стану, – с притворным сожалением заметил Ружецкий. – Скорее Саня на ваше место сядет – он умеет начальству угодить.
Увидев, что Захар доведён до нужной кондиции и уже ловит ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, Михаил поднялся и застегнул свой клетчатый пиджак. Майора раздражало в нём всё – и модная стрижка, и запах дорогой туалетной воды, и сияющая обувь. Ни разу Ружецкий не явился к начальству грязный и встрёпанный, но Захару от этого легче не было.
– Да, я понимаю – Сане нужен послужной список для представления в Интерпол. Он спит и видит, как бы там оказаться со своим идеальным английским. Но, товарищ майор, я ведь спрошу с него на полную катушку, загоняю до десятого пота. Пока он со мной будет работать, ни к одной бабе не подползёт…
– Ружецкий! – крикнул Захар противным фальцетом, приподнимаясь за своим столом. – Ты забыл, с кем разговариваешь?..
– Да разве тут забудешь? – Михаил сверкнул белозубой улыбкой, и Захар снова вспомнил покойного своего начальника. – Я готов по вашему приказу в огонь и в воду. Хозяин – барин, а мы – его холопы. Значит, в восемь часов у вас. Я могу идти? Дханинджия и Минца предупрежу.
– Да, конечно! Только исчезни, ради Бога! – взмолился Захар, с ужасом представляя, что будет дальше.
Не нужно было Саньку привлекать, всё верно, но сейчас мосты уже сожжены. Если пойдёшь у Мишки на поводу, изменишь состав группы, он первый и воспрезирает на веки вечные. И так уважения никакого, но тогда придётся совсем худо. Теперь придётся терпеть – сам виноват, действительно мог хоть Гамбаряна назначить, хоть ещё кого – и всё было бы спокойно.
Захар положил под язык таблетку валидола, мутными глазами посмотрел на часы. Начало восьмого, так бы уже домой поехал, а тут придётся до ночи сидеть. Нужно, пока тихо, позвонить Лике и предупредить, чтобы не волновалась – смена у неё кончается в девять…
Когда Всеволод Грачёв и Лилия Селедкова, немного опоздав, вошли в кабинет Захара, наполненный галдящими мужиками, тотчас же наступила тишина. Дама была ослепительная – натуральная блондинка с серо-голубыми глазами, в том замом платье с розой на груди и тончайшей серебряной шали, накрашенная профессионально и вместе с тем аккуратно, она моментально произвела впечатление на всех собравшихся, даже на начальников, которые весело заулыбались.
Тенгиз отвесил челюсть и всплеснул руками:
– Севка! Дорогой! Ты где нашёл такое чудо? Ты зачем сюда её привёл, а? Здесь ей скучно будет, такой очаровательное девушке… Надо в ресторан с ней идти – тут недалеко…
– Да знаю я, где ресторан, – устало отмахнулся Грачёв. – Только и без него голова гудит. Мы по делу пришли. Лилия, проходите, пожалуйста. Садитесь вон на тот стул. Где проектор? – Грачёв повертел головой.
– В соседней комнате, – тотчас же ответил Саша Минц, пожирая глазами Лилию. Она одарила его благосклонным взором и важно прошествовала на своё место.
– Нет, Севка, ты чего-то спутал, правда! – переживал Тенгиз, провожая Лилию восхищёнными глазами. – По делу в таких нарядах не ездят. С этой девушкой о службе говорить просто грех. С ней о любви говорить нужно, цветы ей дарить! Я б хоть вот сейчас женился, да не могу – уже женатый!..