— Нет, — покачал я головой. — Пусть несут себе службу в штатном режиме. Когда закрутится, тем убедительнее будет наша уловка.
— Главное, чтобы нас свои же не постреляли, — задумчиво сказал Вакулин.
— Ты что, действительно пойдешь на это? — удивился Лазарев. — Действительно будешь участвовать в этом балагане, придуманном на коленке?
Вакулин посерьезнел.
— Мне этот расклад совсем не кажется балаганом, Емеля. Просто, грубо — да. Но должно сработать. Призраков подстегнет видимая легкость мишени, а еще ограниченность во времени. Ну, конечно, мнимая. Такая, в которую мы поможем им поверить.
Лазарев молчал. Лишь не отрывал взгляда от своего товарища.
— Емеля, ты с нами? — спросил Вакулин холодно.
Лазарев не выдержал его взгляда. Опустил глаза.
— Слишком ненадежно. Слишком много надежды на «авось». «Ловец Теней»…
— «Ловец Теней», — перебил я его, — предполагал долговременное ослабление боевой готовности заставы. А вот наш «Маленький переполох» создаст лишь видимость таковой. Причем на краткое время.
— Да, — согласился Вакулин, — план не идеален. Но и «Ловец» не был идеальным. А Селихов предлагает неплохой выход. Мы спровоцируем «Призраков» действовать. Причем будем на шаг впереди и приведем их туда, куда надо. Вот только…
Вакулин обратил свое лицо ко мне.
— … вот только нам нужно, чтобы наши сержанты участвовали в операции. Нужна засада. Тогда есть высокая вероятность того, что мы сдюжим.
— Этот вопрос мы решим, — покивал я, — решим, когда я вернусь из наряда. Время еще есть.
Вакулин тоже кивнул. Потом обратился к Лазареву:
— Ну так что?
Капитаны напряженно уставились друг на друга. Лазарев сжал губы. Его явно терзали сомнения.
— Думается мне, — усмехнулся я Лазареву, — вам, товарищ капитан, по долгу службы придется участвовать. Уж не отвертитесь.
Вакулин немного погодя вздохнул.
— Хорошо. Благо, они пойдут к нам только завтра ночью, а не сегодня, как информатор говорил сначала. Хотя бы будет время придумать, что я начальству скажу, когда вся эта ваша авантюра провалится, а «Призраки» улизнут обратно на сопредельную территорию.
В бане было сухо и прохладно. Едва уловимый смолянистый запах древесины висел в воздухе.
Сержанты с Матузным сидели по лавкам. Руки им связывать не стали. Они повесили головы. Смотрели на нас с Вакулиным недоверчиво и хмуро.
Матузный же забился в уголок. Прижался к стенке и боялся даже взглянуть на меня. Казалось, от прошлого рядового Матузного, который всегда держался с иронией, цинизмом и долей ехидного юмора, не осталось и следа. Он стал другим.
Стал загнанным, словно беззащитный зверек, прижатый к стенке.
Забавно, но не заметь я в Матузном его странного, слишком уж бойкого в отношении нового начальства заставы поведения, никогда бы не подумал, что он мог пойти в шестерки.
Матузный всегда был человеком, который трижды подумает, прежде чем лезть в пекло. Человеком, который предпочтет не делать ничего, если почувствует хоть малую вероятность того, что его шкуре что-то угрожает.
И тем не менее, он делал. Он служил, сражался, рисковал жизнью, если придется. Хотя я видел, как тяжело ему дается такая служба. Как тяжело ему дается рисковать, если просто «надо». Признаюсь, до недавнего времени это вызывало у меня уважение.
Но Матузный не выдержал служить из-под палки. Видать, что-то ему такое пообещали эти ГРУшники, раз он решился на предательство. И тем самым разрушил к себе любое мое уважение.
— В общем, ваша служба еще не прекратилась, — сказал Вакулин, заложив руки за спину. — Операция проводится и дальше. Правда…
Он глянул на меня.
— Правда со значительными изменениями. Но ваша роль прежняя. Потому на время текущих, а потом и новых пограничных суток предлагаю вам, товарищи, оставить любые разногласия с личным составом Шамабада.
Он вздохнул, видя, что его слова не слишком-то впечатляют сержантов.
Барсуков, сидевший с привычно прямой спиной, молчал. Только смотрел на капитана, не отрывая взгляда.
Соколов тоже пялился. Но больше не на нас с капитаном, а на пограничников, что вошли конвоем и стояли за нашими спинами. Причем взгляд у него был совсем не добрый. Какой-то бандитский.
Волков с укором глянул на Вакулина. Сказал:
— А чего ж мы должны с этими вместе служить? Они нас, значит, за просто так незаконно арестовали, а теперь, внезапно, помощь понадобилась, да?
— Вот-вот! — тут же поддакнул Соколов и вызывающе кивнул мне: — Знаешь что, Селихов? Знаешь, что я скажу и тебе, и всем твоим погранцам⁈ А идите-ка вы к чертовой бабушке!