Вот как это происходит. В воздухе, окружающем Землю, есть углекислый газ. Из почвы растение получает воду с растворёнными в ней солями. А в зелёных листьях растений находятся крохотные зёрнышки особого вещества, которое называется хлорофиллом. Именно эти зёрнышки обладают удивительным свойством — поглощать лучистую энергию Солнца и с её помощью создавать из углекислого газа и воды с растворёнными в ней солями сахар. А из него крахмал, необходимый для питания и развития живых клеток растения. При этом в воздух выделяется чистый кислород… Всё вместе это называется ФОТОСИНТЕЗОМ, то есть — созданием новых веществ с помощью света. Тимирязев доказал, что лучистая энергия, которая требуется для получения сахара и крахмала, никуда из растения не уходит, а остаётся в его молекулах.
Но это ещё не всё. Тимирязев подсчитал и доказал на опытах, что когда сжигается какое-нибудь растение, из него выделяется ровно столько тепловой энергии, сколько лучистой энергии Солнца это растение накопило за всю свою жизнь. Не больше и не меньше, а ровно столько.
Вот о чём говорит диаграмма, высеченная на гранитном постаменте памятника, если в ней разобраться.
И нам теперь ясно, что когда мы едим яблоко или щи — мы едим «солнечные консервы», а когда греемся у костра, выпускаем на волю солнечную энергию, попавшую в плен к какому-то дереву.
ПАВЛОВ, ИВАН (1849-1936). Русский естествоиспытатель. Самые главные его открытия — это те, в которых он объясняет, как через свою нервную систему живое существо связано с окружающей его средой, как нервная система управляет различными внутренними органами, что происходит с животным и человеком, когда они голодны, хотят спать, радуются или злятся…
Павлов умер, когда ему было уже 87 лет. Но хотя он работал до самого последнего дня своей жизни, он все равно не смог выяснить всех вопросов, которые его интересовали. Поэтому он оставил завещание молодым учёным. Он написал
«Никогда не думайте, что вы уже всё знаете. Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если бы у вас было две жизни, то и их не хватило бы вам»…
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
в которой мы — снова мы. Ленка и Генка предъявляют мне претензии, а я со всем соглашаюсь. Игра продолжается.
Ленке казалось, что я обижаю Нкале. По её мнению у Нкале в Океании было недостаточно приключений.
— Ну да, — сказал я, — пока ты сидишь у себя в комнате на мягком диване, ты смелая. А попала бы в настоящую переделку…
Презрительный взгляд был мне ответом.
Генка считал, что я продолжаю издеваться над Кагеном. Что все подвиги у меня совершает хвастунишка Тькави…
Я сказал:
— Пусть он сам, Генка, придумает для Кагена героические поступки в африканских саваннах и джунглях.
— Каген поймает льва! — решил Генка.
— Хорошо.
Его страшно обрадовало, что я так легко согласился. Поэтому он поспешил добавить:
— И зебру!
— Ладно!
— И носорога!.. И самого страшного крокодила!.. И громадную человекообразную обезьяну — гориллу!.. И…
— Обещаю, — сказал я, заранее предвкушая, в каком дурацком положении в конце концов окажется Каген благодаря стараниям Генки.
— Ты хочешь сам выловить всех африканских животных? — спросила Ленка. Её тон не предвещал ничего хорошего.
— Не я, а Каген…
— А что остаётся Нкале?
— Ну, там ещё много… Бабочки, например. Птицы… Растения…
— И страшные ядовитые змеи, — поторопился подсказать я. — От их пристального неподвижного взгляда цепенеют птицы и лезут им прямо в рот. И вот Нкале встретится с такой змеёй!..
Но моё предложение почему-то не вызвало у Ленки никакого восторга. Она даже как-то съёжилась вся и подобрала ноги на диван.
Часы пробили десять. В комнату вошёл Александр Петрович — Ленкин дедушка. Руки у него были заняты целой кипой книг и журналов. Он подошёл к столу, опустил на него свою ношу и, развернув карту Африки, повернулся к нам:
— Операция «Океан» закончена?
— Да.
— Перелёт прошёл благополучно?
— Вполне. На аэродроме нас… то есть их встретил один из участников экспедиции. Теперь они углубились в лес…
Александр Петрович повернул глобус, Африкой к нам.
