— Отлично! — весело бросил Норейко. — Шабаш! Теперь можно и доктора приглашать.
Истомин выглянул из кабинета и пригласил доктора. Вошла женщина в белом халате и шапочке на голове. Она сразу прошла к Сапеге, внимательно его осмотрела, потрогала рукой лоб, проверила пульс. Ни слова не говоря, доктор быстро вышла и вскоре вернулась. За ней следом появились двое военных с носилками в руках.
— Доктор! Поясните, что с нашим товарищем? — воскликнул Норейко.
— У него пневмония, иначе говоря, воспаление легких, возможно двустороннее, — строго изрекла женщина. — В его возрасте это очень опасно и чревато серьезными осложнениями. Больного нужно срочно госпитализировать, ему нужен постельный режим и интенсивное лечение.
— Мне надо в Моск… — кашель не дал договорить Сапеге.
— Вы в настоящее время не транспортабельны, — решительно отрезала доктор.
Между тем, вошедшие военные уже укладывали Сапегу на носилки. Сергеев грустно смотрел на беднягу-начальника и невесело раздумывал:
«Как же… что же… теперь я без него?..».
— Он — лицо государственной важности. Поместите его в отдельную палату, — строго вымолвил доктору Норейко. — Это приказ. Мы приставим к нему для охраны офицера…
Совсем разбитого Сапегу увезли в госпиталь. Норейко, Истомин, Сергеев и Ноздрин отправились на автобусе в гостиницу. Ехали молча, каждый думая о своем.
Прибыв на место, сразу прошли в ресторан, расположились за столом.
— Эх, проголодался что-то я сегодня, — потирая руки, бросил весело Норейко, похлопал по плечу сидящего рядом хмурого Сергеева. — Не переживай, Ермолай, через 5–7 дней вылечат твоего Сапегу. Задачу государственной важности на данном этапе свою мы выполнили. Самолет на Москву я заказал, как будет нужный борт, нас оповестят, посадят и отправят с ветерком.
Две улыбающиеся розовощекие официантки принесли закуски и напитки. Норейко, плотоядно обозрев девушек, весело бросил:
— Эх, пермячки-девочки, как вы хороши!
Ноздрин быстро разлил спиртное.
— Товарищи, — поднимая свою рюмку, вымолвил Норейко, — предлагаю выпить за нашу удачную экспедицию.
— И нашу скорейшую новую встречу, — весело поддержал Ноздрин…
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии, помещение тира в подземном этаже
На огневом рубеже с пистолетом в руке находился комиссар Голиков. Он стреляет в расположенную в 25-ти метрах мишень гитлеровского солдата. Пули ложатся точно в цель.
В тир входит сосредоточенный полковник Селезнев с папкой в руках. Комиссар боковым зрением замечает его, опускает пистолет, ставит на предохранитель и опускает на барьер.
— Проходи, Сергей Михайлович, и излагай, — бросает Голиков.
Полковник подходит к комиссару.
— Печальные новости, товарищ комиссар.
Достает из папки фотографию и передает генералу.
На черно-белом фото изображен лежащий на полу мужчина. Из одежды на нем были трусы и носки, рядом на полу лежали разбитые очки. Глаза у мужчины были закрыты, возле одного запечатлелся синяк, на теле были видны синяки, кровоподтеки и порезы.
— Это пропавший сотрудник Госбанка Соколов, — поясняет полковник. — Участковый района делал обход и в одном из подвалов на улице Солянка и увидел труп. По фото он опознал Соколова и сообщил по инстанции, милиция ведет расследование. Я сообщил в Госбанк, их представитель направлен в морг на опознание.
— На теле видны следы побоев. На него могли напасть бандиты или… малолетняя шпана. Избить, ограбить, затащить в подвал и бросить умирать, — тихо и печально рассуждал комиссар. — Но я склонен думать, что это первый труп в рамках операции «Призрак».
— Что интересно, — продолжал полковник, — в одном носке бедняги была найдена купюра в десять фунтов стерлингов.
Комиссар вяло усмехнулся.
— Не шпана. Совершенно точно, труп в рамках операции «Призрак». Поэтому наш сотрудник должен участвовать в милицейском расследовании. Интересно узнать, от чего он умер…
Изобильный обед затягивался, присутствующие мужчины раскраснелись и разговорились. Особенно усердствовал хозяин Ноздрин…
Слегка опьяневший Сергеев поднялся из-за стола часа через два.
— Ермолай, направить к тебе женщину в номер? — весело спросил раскрасневшийся, с горящими глазами Норейко. — Голодную и охочую до мужика женщину? А?
— Нет, не надо.
— Ну и дурак ты, брат, — бросил полковник, — надо ловить приятные минуты жизни. Вот сейчас мы сыты, обуты, здоровы и в тылу. А завтра, между прочим, можем оказаться в окопах на линии фронта. Да! И будем смотреть смерти в лицо.