Водолазное дело далось далеко не всем. Несколько человек отсеялось.
Еще больший отсев вызвало изучение радиодела. Кому приходилось включать коротковолновый приемник, тот знает, что на одной и той же волне постоянно работает не один десяток станций. Впечатление такое, что ты неожиданно весенним вечером попал в болото: тут и квакает. и свищет, и трещит, и стрекочет, и поет, и стонет… Во всем этом хаосе звуков надо найти ту станцию, которая передает именно для тебя.
Но и это еще не все. Необходимо научиться принимать на слух и передавать ключом не менее восьмидесяти знаков в минуту. Чем быстрее передает разведчик, тем меньше шансов на то, что враг засечет его. А следят за эфиром пеленгаторные станции неусыпно.
Занимался радиоделом с нами Ваня Олейник. До прихода в разведотдел он служил радистом не то на крейсере «Киров», не то на лидере «Минск» (точно не помню). Почетное звание корабельной интеллигенций он нес аккуратнейше, был всегда чисто выбрит и одет строго по форме.
Когда мы освоились с работой на маленьких агентурных радиостанциях, стали выходить с ними за пределы школы, чаще всего на Смоленское кладбище.
Устроишься где-нибудь среди могил в зарослях малинника, развернешь станцию и начинаешь искать в эфире передающий радиоцентр. Крутишь, крутишь ручки и вдруг знакомый звук - точно с родным человеком встретился.
Иногда мы в свободное время бродили по кладбищу, рассматривали памятники, надгробные плиты, читали надписи. Почти всегда останавливались у бюста Александра Блока. На могиле поэта ярко пламенели свежие осенние астры.
Однажды пришли, а цветов не было. Ваня Олейник почему-то заторопил нас:
- Идите, идите, располагайтесь. Я потом подойду.., Решили подсмотреть. Буквально через несколько минут к могиле Блока с букетиком астр подошла щупленькая девушка. Каково же было наше удивление - это была та самая скрипачка, которую мы встретили в первый день нашего прибытия в Ленинград.
ГЛАЗА ФИННА
Мы постигали искусство морской разведки, а жизнь в отряде шла своим чередом. «Старички» уходили в операцию то к немцам, то к финнам. Обычно на пару: так сподручнее. Ощущение товарищеского локтя всегда дорого, а в разведке особенно. Двое в тылу врага - это целый мир. К нашему приходу в отряд в нем уже сложилось несколько пар.
Однажды заготавливали дрова, вытаскивая из воды разбухшие скользкие бревна. Вернулись поздно, заодно пообедали и поужинали. Разбрелись по кубрикам. Вдруг по этажам разнеслось:
- Фролова с Гупаловым к командиру.
Все поняли: предстоит очередная операция.
Иван Фролов - ушастый, белобрысый парень, среднего роста, плотный, широкоплечий и очень сильный, был родом откуда-то из центральной России. Я как увидел его, так и вспомнил детство, моих сверстников - Колю Журавлева и Леньку Рощина. Ни тот, ни другой никогда не «заправляли» зимой ушей в шапку, и у обоих они топырились.
Исключительно спокойный и выдержанный Иван весь дышал отвагой. Никогда он ничему слишком не радовался и никогда не грустил. В операции ходил уже много раз и был награжден орденом Красного Знамени.
Гупалов являл собой полную противоположность. Длинный, жилистый, сгорбившийся, очевидно, от своего рыбацкого ремесла, которым он занимался до призыва на флот, Василий напоминал чем-то молодую хищную птицу: вечно куда-то спешил, горячился и нервничал. Наверное, потому его и посылали вместе с Фроловым - тот сдерживал его излишнюю горячность, а ночью в заливе вполне полагался на него: Гупалов хорошо чувствовал море. Он родился и вырос в Одессе.
Как только разведчики вышли из кабинета командира, все здание пришло в движение. Одни бежали в склад за шоколадом, другие проверяли оружие, третьи тащили шлюпки и тут же в кубрике надували их.