Из Вашингтона требовали срочно доложить о ликвидации бедствия. Помощник мэра взывал по радио к гражданскому населению. У муниципалитета скапливались толпы людей, лишившихся крова и имущества. А на другом берегу Канзаса жители с некоторым злорадством прислушивались к отдаленному гулу рвущихся авиабомб: «Посмотрим, как они с ней справятся…» Самонадеянные миссурийцы полагали, что река явится для них надежным щитом…
Над городом пролетали на запад соединения бомбардировщиков. Пятисоткилограммовые фугаски вздымали в воздух в пламени и дыму тучи пружинящих мотков «колючей проволоки», летели осколки и огромные комья земли, а потом трава оседала на равнину неповрежденной и затягивала глубокие воронки. С равным успехом можно было бомбить океан: взрыв, столб воды — и потревоженные воды как ни в чем не бывало смыкаются над пучиной.
Густела ночь. На окраине вспыхивали пожары. В окнах кабинета мэра не гас свет. У здания глухо гудела, волновалась толпа, сдерживаемая полицейскими и солдатами. С треском и звоном разлетелось зеркальное стекло, и в кабинет мэра влетел первый булыжник…
Еще раз взошло солнце, и трава продолжила наступление.
Она вторглась в город и огромные массы людей устремились к мосту, ведущему на миссурийскую сторону. Среди них был и Купер с семьей. И здесь судьба нанесла ему второй страшный удар.
Мост через Канзас представлял собой старое сооружение, построенное еще в начале века. Его уже давно не ремонтировали, так как ниже по течению реки началось строительство нового, современного моста, и в муниципалитете давно уже поговаривали о том, чтобы закрыть движение по старому мосту и пустить паром. Но дальше разговоров дело не шло. И когда обуянная паникой многотысячная толпа забила мост, средняя часть его рухнула. Множество людей оказалось в воде. Течение здесь было не быстрое и умеющие плавать добрались до миссурийского берега. Те же, кто не умел… Никто не заботился о спасении тонущих, так как в момент катастрофы каждый думал только о себе.
Купер хорошо плавал и не только спасся сам, но вытянул на берег и Айка. Долго бродил он по берегу в поисках Джен, Эстер и Дика, хотя отлично сознавал, что надежды нет…
Последующие события заслонили и оттеснили на задний план Купера, «первооткрывателя» бедствия, которое постигло страну и первого пострадавшего от него. «Мавр сделал свое дело» и был уже никому не нужен, да и не до него было. Даже имя его как-то стерлось и не было «привязано», как следовало бы ожидать, к растению. Оно получило официальное название «Космосиана Сильвия» по имени ботаника Сильвии Стэффорд, которая первая дала научное его описание. А народ окрестил это растение «Железной травой».
4. «КОСМОСИАНА»
Итак, люди уже располагали научным описанием противника. А что, собственно, оно давало? Такое описание мог бы сделать школьник на основе газетных сообщений, — одни только внешние признаки…
Чтобы дать бой Космосиане, необходимо было выяснить ее происхождение, ее природу, источники и механизм питания как основу безудержного роста, биологическое строение… Даже химический состав ее был неизвестен. Космосиана обладала прочностью, превосходящей человеческое воображение, и пока не удавалось получить хотя бы стебелек в 5-10 сантиметров для лабораторного исследования.
В первый вопрос — о происхождении — удалось внести ясность сравнительно быстро. Сделал это всесветно известный специалист по метеоритам Дмитрий Наумович Лихановский, ученый колоссальной эрудиции, «живой каталог» всех когда-либо выпадавших на Землю небесных камней.
Прежде всего, он убедительно доказал несостоятельность гипотезы профессора Коула. «Мы не видели и, надо полагать, никогда уже не сможем увидеть ледяной глыбы, упавшей на ферме Купера, — заявил он. — Ее следует считать погибшей для науки. Но и без этого с уверенностью можно сказать, что коллега из Канзасского университета ошибся. Ледовый феномен не мог образоваться в земной атмосфере, сами размеры его и ясная солнечная погода в тот день исключают такое предположение. Это мнение не только мое, но также геохимиков и гляциологов, изучающих природу льда. Мы, несомненно, имеем дело с ледяным метеоритом, подобным тому, какой упал недавно близ Москвы. Правда, относительно происхождения этого метеорита возникли серьезные споры. Но когда год спустя мы получили в свои руки второй ледяной метеорит, с включением частиц чистого железа, никеля и минералов, которые отсутствуют на Земле — шрейберзита и муассанита, — сомнений не оставалось, такие тела в космосе есть. На одном из них и прибыли к нам в качестве «пассажиров» споры неизвестного растения…»