— Может, я попробую разрубить своими боевыми техниками, нян? — осторожно поинтересовалась Оу, хоть и говорящая трезво, но покачивающаяся на месте от очередной опорожненной бутылки. — Ща, примеримся, нян...
Представив, как клинок отсечет голову Нолик, я поспешил отговорить мечницу от подобного.
— Блок магии? Какая-нибудь хитроумная метаморфоза? — начал я кидать идеи, но только что накосячившая Эннет торопливо спрятала жезл подальше.
— Скорее всего, поможет только оплата, мяф... Или снятие чар, — безучастным тоном заявила Сишка. — Только вот блок магии можно использовать лишь на тебя, Костя, мяф.
— Я слышала от придворных, что снятием чар могут заниматься монашки из Монастыря Святой Анжелы, нян, вот только там сейчас беспорядки.., — заявила наша принцесска, так что я решил проверить этот вариант, благо в случае одержимости у меня все же есть блок.
***
Очередной портал привел нас прямо ко входу в огромный собор, чем-то напоминающий гибрид какого-нибудь здания Некрополиса из третьих Героев и Собора Нотр-Дам, как бы странно подобное ни звучало. На верхотуре ярко преломляли свет роскошные витражные стекла, тогда как внизу была добрая сотня-другая ступенек, ведущих к широченным и высоченным воротам, за которыми раскинулся очередной великолепный зал, поражающий своими размерами.
Внутри же меня почти сразу встретила монашка, лицо которой было не разглядеть под капюшоном, да и фигура была полностью скрыта мешковатым темным одеянием.
— Герой, неужели это вы? — хриплый голос говорил без всякой радости. — Пусть к нам и пришла беда, сразившая множество послушниц, но даже по такой причине я не могу позволить Любовнику попирать своими похотливыми чреслами сии девственные стены. Прошу вас уйти, пока...
Увидев за стеной тень дуболома с дубиной, я кашлянул и, распрощавшись, отошел обратно к воротам.
— Ня получилось, мяу? — чуть ли не плача прошептала Нолик, отчего у меня язык не повернулся предложить попробовать чуть позже. Вот только менять пол снова мне никак не улыбалось, поэтому нужен был план.
***
— Здравствуйте, мать-настоятельница, нян, — склонив голову в почтительном поклоне, Оудетт прикрыла глаза и навострила ушки.
— Что вы, что вы, вы же принцесса, это для меня большая честь, госпожа, — хрипло рассмеявшись, монашка слегка поклонилась в ответ. — Неужели вы пришли помочь нам с бедой?
— Конечно, нян! Я готова сделать все, чтобы помочь, нян!
— Ах, если бы только все решалось так легко, — горестно вздохнув, монашка покачала головой. — Но я не вправе что-то от вас скрывать, госпожа. Похотливый демон-проказник заразил нашу святую обитель, и теперь послушницы невыносимо страдают...
— М-м, а если немного подробнее, нян? — облизнувшись, Оудетт одернула юбочку, словно боялась приманить демона отсутствием нижнего белья.
— Мы хотели поступиться принципами и пригласить мужчин, но демон сразу же начинает лютовать, усыпляя наших сестер и заставляя вечно мучиться от эротических сновидений! — стукнув кулаком о ладонь, в сердцах воскликнула монашка.
— Вы так переживаете, нян...
— Потому что меня-то он не усыпил, — продолжила монахиня с трудно скрываемой обидой в голосе и, еще раз вздохнув, сделала небольшую паузу. — Без чужой помощи мы бессильны, а просить подмоги у Любовника чревато закрытием всего монастыря...
— Есть ли информация, где источник, нян? — радостно дернув ушками, сказала принцесса.
— Наша новенькая, Сестра Энжи, слегла почти сразу, как появилась здесь. Да спасут боги ее грешную душу, бедное дитя, — воздев руки к потолку, монашка снова вздохнула.
— Понятно, нян, постараемся сделать все, что в наших силах, — ободряюще мяукнув, Оудетт развернулась и сделала пару шагов ко входу, как вдруг вновь обернулась к монахине, держа в руках большое одеяло, взявшееся из ниоткуда. — Пожалуйста, передайте это бедной сестре Энжи, быть может тепло одеялка из ткацких мастерских королевских мастеров согреет ее в столь страшное время, нян.
— Благодарю, благодарю вас! Мы будем молиться за ее выздоровление, — приняв одеяло из рук девушки, монахиня с трепетом сложила его и, дождавшись, когда принцесса покинет монастырь, сразу же отправилась в келью сестры.
В небольшой комнате не было даже окон — единственным источником света была большая свечка, тускло чадящая на кривоногом грубо сколоченном столике. На кровати, в помятом одеянии монахини, лежала Эн — ее глаза были закрыты, но девушку нельзя было назвать мирно спящей: ушки часто подрагивали, раскрасневшееся личико покрыто капельками пота, ноги скрещены. Тихо шелестя хвостиком по простыне, нека терла одной ножкой о другую, словно бы пыталась удовлетворить себя украдкой, но в то же время крайне стеснялась происходящего.