— Отошел от нее! — заверещал в панике один из бугаев, но я, развернувшись, лишь сплюнул на пол кровью.
— Сначала я начищу тебе хлебало.
— Это кто у нас накачал бицепцы?
— Я. И буду рад показать их в деле, — злобно добавил я, но бугай не унимался: хрустнув шеей, он выудил из кармана кастет и сделал шаг ко мне.
— Кохай, не задирайся, уходи, пока цел.
Мику коснулась моего плеча, и в глазах потемнело...
***
Занавески койки медпункта медленно покачивались из-за ветра, кто-то додумался открыть окно. Чувствовал я себя неплохо, ушибы не болели, да и в остальном вроде порядок... Пытаясь вспомнить, как так получилось, я уселся на край кровати, и тогда смог увидеть ушастенький силуэт на фоне открытого окошка.
— Костя-кун! Как хорошо, что ты очнулся! — някнув, Эн подбежала ко мне, и захотела обнять, но, посмотрев на бинты, забавно зависла с протянутыми ко мне руками, опять смутившись. Приподнявшись, я теперь уже сам обнял кошечку и прижал к себе, зарывшись в ее волосы и, глядя на закат, красиво алеющий за окном, погладил Эн по спинке.
— Прости... Ты, наверное, долго ждала меня после занятий?
— Да, но ничего страшного, — почти не дыша в моих объятиях, девушка все же заерзала, пытаясь высвободиться. Алая некопомидорка отступила на шажок к своей синей сумке, и, подняв ее за ручку, неуклюже расстегнула молнию. — Костя-кун...
— М-м?
— Это... Тебе! — резко протянув мне кулечек с шоколадными сердечками, Эн превратилась в статую, лишь ее ушки мелко подрагивали.
Должен признать, это было весьма волнительно, даже несмотря на необычность ситуации. Отношение как-то давно перешло от тревожного ожидания валентинки к представлению праздника, как «второе Восьмое Марта», поэтому я и не ожидал, что кошечки возьмут подобный, удобный для мужчины, вариант. Становилось немного не по себе от того, что я ничего не приготовил, но, вроде бы, отвечать нужно через месяц?
— Спасибо, Энжи, — тихо сказал я, коснувшись на миг пальчика девушки. Приятное тянущее ощущение радости пронзило тело струной восторга, оставляя небывалое воодушевление и подъем духа, и, судя по тому, что нека растерянно мяукнула, ее сейчас тоже переполняло подобное.
Наше касание было недолгим, да и разорвали нашу связь мы все равно нехотя, когда я прижал к перебинтованной груди пакетик.
— Можно попробовать?
— Ах, конечно же! — сжав губы, нека внимательно смотрела за тем, как шоколадка попадает мне в рот, затем задержала дыхание и...
— Вкусняшка! Ты отлично готовишь, получится хорошая молодая жена, — похвалив стряпню нарочито коварным способом, я понаблюдал за тем, как светлые волосы контрастируют с румянцем.
— Я так рада... А еще, ты ведь просил, эм, — облизнув губы, девушка подошла ближе, оказавшись совсем рядом. — Ня-а! Ня-ня-ня! — мяукая лично для меня, нека смотрела мне в глаза и, не обращая внимания на покачивающийся от волнения хвостик, продолжала издавать няки.
— Какая ты милашка...
— К-Костя-к... Костя! — сглотнув, Эн стиснула свой хвостик до побеления костяшек. — Я хочу сказать... Я люблю тебя! Люблю тебя всем сердцем! — слегка повысив голос, выпалила девушка, закрыв глаза и опустив голову. — Ты можешь не отвечать. Ня? — среагировав мявком на то, что я стал гладить ее по волосам, приминая дрожащие ушки, Эн глянула на меня из-под ресничек.
— Я тоже тебя люблю, Энжи, — ласково сказал я, касаясь уха кошечки губами, и ответом мне было тихое мяуканье.
— Костя... Не, м-м... Не нужно лгать, я призналась просто потому, что хотела, — самоуничижительно улыбнувшись, Эн, несмотря на слова, вцепилась в меня сильнее. — Я видела, как ты бился ради Мику-семпай. Так не поступают ради безразличной девушки...
Вот она. Вот она боль, когда герой гаремника выбирает не ту тян. По сравнению с этим удар мизинчиком о тумбочку не чувствительней комариного укуса, и теперь я сам оказался в подобной роли.
— А если так? — отстранившись, я сразу же припал к губам кошечки, отчего ее глаза широко раскрылись от удивления, но, спустя пару мгновений, от смущения девушка зажмурилась и осторожно выдохнула через носик, словно переживала, что все прервется.
Поглаживая Эн то по спине, то возвращаясь к ее шелковистым волосам и пушистым ушкам, я пытался передать через поцелуй ту гамму чувств, что испытывал к моей первой кошечке. Пусть она сейчас и не помнит, она это заслужила. Мягкие, нежные касания, такие личные и такие желанные, кажущиеся в данный момент куда более интимными, чем любой секс, таинство лишь для двоих, ведь это именно наш поцелуй, наши чувства.