Капитан Сорока, воспользовавшись тем, что Канунников задержался, а скорее всего остался ночевать на улице Вжосы, снова затеял разговор с инженерами. Он осторожно прощупывал их настроение, расспрашивал, о чем они мечтают, какие планы строят на послевоенное время. Ведь невозможно же даже представить, что Германия может победить Советский Союз. Значит, рано или поздно война закончится разгромом немецкой армии и воцарится светлый мир! Очень хотелось особисту завербовать себе сторонников, с которыми можно было бы двинуться на восток к своим. Он уже понял, что с Канунниковым, а тем более с Романчуком и его женой не договориться. Они ни за что не уйдут отсюда, пока не освободят свою дочь. Но, скорее всего, у них не получится. Мыслимое ли дело из такого концлагеря вызволить человека, отбить с боем! Это означает, что капитан с женой и сыном не уйдут отсюда никогда. И эта мысль удручала Сороку. Нет, Олег Гаврилович не был трусом. Он скорее был крайне осторожным человеком и во всем пытался увидеть смысл, логику. По его логике, надо было уходить, смирившись с потерей близких. Надо сражаться с врагом, возвращаться в армию. Не время сейчас оплакивать близких. На это будет время после победы.
— Ребята, вы же взрослые люди, — увещевал бывших узников Сорока, — вы понимаете, что больше пользы мы принесем в рядах регулярной армии, а не в тылах, прячась по подвалам и лесам. Нас мало, у нас нет оружия, немцы в любой момент, как только мы проявим активность, начнут прочесывать местность, и нас рано или поздно всех перебьют. Вы понимаете, что это бессмысленная гибель?
— Слушай, капитан, — перебил особиста Бурсак. — Ты там не был, ты не знаешь, каково это — побывать в лагере смерти. А вот лейтенант побывал. Мы-то в рабочей команде находились, у нас содержание было еще сносное, а он в бараке военнопленных. Ты просто не представляешь, что наш Сашка пережил там. Им хотелось вырваться оттуда любой ценой, они даже жизнью рисковали, хотя шанс выжить был мизерный. Выжил только он! И они с капитаном нас освободили. Так ты что же, думаешь, что мы предадим их? Валя Никодимов жизнь в муках отдал за общее дело, а мы вот с Николаем и тобой бросим их и рванем домой? Спасибо, мол, вам, ребята, за спасение, а теперь мы домой пошли. А вы тут сами, как хотите. Дочь у тебя там в лагере, так нам это не важно, мы домой хотим. Без нас там кисель не ссядется, как говорила моя бабушка. Так нет, капитан! Вместе нас освободили, мы вместе и им поможем. А потом уж какой командир приказ отдаст, такому и подчинимся. Нам без дисциплины никак нельзя. Всем вместе нам нужно, иначе сдохнем!
Сорока сидел с открытым ртом, опешивший от такой неожиданной горячей речи инженера. Лещенко с уважением посмотрел на своего молодого товарища, а потом несколько раз негромко хлопнул в ладоши.
— Гляди-ка, какую речь ты толканул, Сенька. Прям красноречие у тебя, как у Демосфена.
Бурсак бросил недовольный взгляд на друга и отвернулся на своей лавке лицом к стене. Сорока попытался было найти единомышленника в лице Лещенко, но инженер поднял вверх палец со значительным выражением лица и заявил:
— Сенька у нас даже не Демосфен, Сенька у нас — Сенека. Ты, Олег Гаврилович, знаешь, кто такой Сенека? Нет? А я вот, будучи студентом, когда философию изучал в институте, очень увлекся древними философами и их представлением о мире. Сенька прав, тут ничего не попишешь. Как говорится, ни отнять ни добавить. А почему я его Сенекой назвал, так потому, что древний мыслитель Сенека был ярким представителем одного древнего интересного учения — стоицизм называется. Они ведь что проповедовали? Философия стоицизма учит тому, как с помощью своего разума быть счастливым в любых обстоятельствах, какими бы они ни были. Трудно, конечно, в наших условиях, в условиях, когда на твою Родину напал сильный и коварный враг, быть счастливым. Это так, чистой воды философия. А вот к чему призывали стоики, это интересно и нам очень подходит сейчас. Они считали, что не следует привязываться к внешним обстоятельствам, принимать то, что невозможно изменить, а сосредотачиваться на том, что находится в пределах нашей власти. Я не знаю, что будет завтра, но сегодня в моей власти, сегодня моя свободная воля говорит, чтобы я помогал тому, кому могу помочь, кому я обязан своим спасением. И говорить тут больше не о чем. Сенька-Сенека все уже красноречиво нам объяснил.