— Ну, вахлак паршивый! — гаркнул Кит и стал колотить в дверь чем-то тяжелым — то ли ломиком, то ли монтировкой.
Скоро тонкая дверь покрылась трещинами, стала отваливаться краска, и в проломе показался быстро мелькающий заостренный конец никелированного «инструмента», которым Кит орудовал с громким кряканьем, как шахтер в забое отбивает породу. Теперь Володя уже не разговаривал с ворами. Страх наводнил его сознание бурным, неудержимым потоком. С Иринкой вместе он попятился в дальний конец комнаты, и там, в углу, вцепившись в друг друга, они сидели и ждали того, что скоро в проломе покажется голова Кита, озлобленного, дикого, страшного.
Вдруг там, за дверью, снова раздался шум. Чей-то приказ прозвучал категорично и властно: «Всем на пол! Руки за голову!» Но кто-то из тех, к кому относился приказ, похоже, не выполнил его и даже, как понял Володя, попытался сопротивляться, поэтому еще более категорично, чем приказ, прозвучал выстрел, сухой, как треск ломаемой палки, раздался чей-то стон, и голос Белоруса, просящий и униженный, произнес:
— Только прошу вас, не стреляйте, не стреляйте! Вот мои руки! Пожалуйста, наденьте на них наручники...
И Володя, посильнее уперев в пол непослушные, дрожащие ноги, стал отодвигать от изуродованной двери письменный стол.
ГЛАВА 18
ВОЗВРАЩЕНИЕ БУМЕРАНГА
В душе Володи гремел праздник, взрывались петарды восторга, довольства самим собой, звенели кимвалы восхищения и радости, и небесные хоры пели мальчику Славу, торжествуя его победу. Сам же Володя представлялся себе словно освобожденным от цепей Прометеем, только в данном случае не понадобилось освободителя Геракла, и сбросить оковы обстоятельств он сумел сам, благодаря уму и ловкости.
На самом деле не существовало больше Паука и Димы, был отправлен за границу обманутый Злой, Белорус сидел в тюрьме, а Кит лежал в тюремной больнице, где ему лечили огнестрельную рану. Его и вовсе ждал суровый приговор за вооруженное сопротивление работникам милиции, к тому же он, как выяснилось, являлся рецидивистом с большим стажем.
Особенно согревало Володино сердце то, что последнюю свою победу он одержал в присутствии девочки, любимой им и, как оказалось, любившей его. Правда, Володе не нравилось то, что она стала набожной, много говорила о Боге и все пыталась поставить Володю на путь истины, излечить его от злого влияния то ли Сатаны, то ли обстоятельств жизни. «А и пусть себе излечивает! — говорил сам себе Володя. — От этого она хуже не станет да и я не пострадаю. Теперь я все могу, теперь мне ничего не страшно! Я стал богатым, очень богатым и могу бороться хоть с обстоятельствами жизни, хоть с самим Сатаной! Куплю себе диплом юриста или экономиста, включусь в политическую борьбу, заведу свое дело...»
Оставалось сделать самую, как считал Володя, малость — пойти в Эрмитаж и забрать спрятанную в камине картину. Мальчик не сомневался в том, что она так и лежит там, в этом укромном месте, потому что никто и никогда не догадается заглянуть в недра этого давно угасшего очага. Однако и затягивать с визитом в Эрмитаж Володя тоже не собирался, а поэтому буквально через день после того, как он расквитался с Белорусом и Китом, Володя вместе с Кошмариком-Моргом вошел под своды музея. Кошмарика Володя взял с собой потому, что вдвоем было куда удобней забрать картину: Кошмарик отвлекает бабушку-смотрительницу, а Володя нагибается к камину и одним движением вытаскивает полотно и прячет его под куртку. Для визита был выбран поздний час — незадолго до закрытия музея.
И вот они уже шли по раззолоченной анфиладе комнат дворца, за окнами текла свинцовая Нева, и с картин на мальчиков смотрели святые, Иисус, Мадонна, граждане Флоренции и Рима, жившие лет пятьсот назад. Оказалось, что Кошмарик в Эрмитаже прежде не был, и теперь он, нахохленный, придавленный всем этим великолепием и красотой, с интересом поглядывал на картины, останавливался у некоторых и рассматривал их, наклонив к плечу голову и чуть-чуть приоткрыв рот. Но Володя торопил его:
— Скорее! Скорее! Потом посмотришь, я тебе персональную экскурсию организую! Ну, еще один зал! Скорей, а то закроют! Будешь вон ту бабку разговором отвлекать! У тебя получится! Ты очень на деревенщину похож, бабки таким рассказывать любят!
Скоро они прошли в зал, в котором Володя когда-то провел ночь. «Святой Иероним» по-прежнему висел на месте, а на границе с соседним залом стояла ветхая старушка-смотрительница, все та же — Ольга Петровна, помнил Володя. Людей в зале больше не было, и Володя толкнул Кошмарика: