Даже когда после Эль-Аламейна маятник начал понемногу склоняться в нашу сторону, заблаговременное получение с помощью «Ультра» сведений о передвижениях, силах и вероятных действиях противника еще не позволяло нам добиться быстрых результатов: у нас просто не хватало людей, техники и ресурсов. Не следует давать себя обмануть потоку телефильмов и пропаганды, в которых война изображена как некая величественная триумфальная эпопея. На самом деле мы были на волосок от гибели, и читатель, может быть, задумается, могли ли мы победить, если бы не было «Ультра».
Битва за Францию
Примерно в начале апреля 1940 года количество радиограмм «Ультра» стало увеличиваться. Однако в первые дни войны «бронзовая богиня» еще не совсем созрела и действовала с перебоями. По счастливой случайности в сбитом у берегов Норвегии немецком самолете мы нашли машину «Энигма» с полным комплектом рабочих ключей. Позднее такое же ценное имущество было захвачено у немецкого танкового подразделения связи, проскочившего слишком далеко во время битвы за Францию. В мае 1941 года моряки захватили немецкую подводную лодку с машиной «Энигма» и картой рабочих ключей в полной сохранности. Это не только обеспечило нам прямой доступ к многим радиопередачам, которые с помощью «Энигмы» осуществляли штабы военно-морских и военно-воздушных сил противника, но и оказало бесценную услугу ученым из Блечли: они смогли завершить работу над «бронзовой богиней». Мы продолжали обрабатывать небольшой, но устойчивый приток информации «Ультра» до начала 1942 года. К тому времени появилось новое поколение усложненных «богинь», которые разместились в кирпичном «храме» и обслуживались несколькими тысячами людей, работавших в условиях строгой секретности. Они, исследовав своими тонкими пальцами секреты «Энигмы», в совершенстве овладели расшифровкой всех немецких радиограмм.
Но тогда, в апреле 1940 года, многие радиограммы «Ультра» касались исключительно вопросов материально-технического обеспечения войск. Генеральные штабы сухопутных и военно-воздушных сил тщательно следили за состоянием готовности каждой воинской части. Сюда входили фактическая численность личного состава и боевой техники — самолетов, танков, орудий, а также обеспеченность горючим и другими предметами снабжения. По этим же каналам шли заявки на снабжение боеприпасами, запасными частями и на пополнение личным составом, включая возмещение потерь. Генеральные штабы, вероятно, могли с первого взгляда точно сказать, что имеется в их распоряжении в любом месте и в любое время. К счастью для нас, многие из этих документов передавались по радио в системе «Ультра». Складывалось впечатление, что всем квартирмейстерам приказали пользоваться радиосвязью, чтобы не загружать наземные телефонные линии неоперативными сообщениями. Это позволяло нашим военным ведомствам точно определять группировку и боевой состав частей противника. Эти данные составляли основу документов, подготавливаемых разведывательными органами вооруженных сил, которые включали численность, дислокацию и вооружение всех боевых соединений и частей противника, участвующих в операциях. Эти сведения помогали нам составлять планы операций в течение всей войны, а почти все точные сведения доставляла «Ультра».
Для начала намечалось придать одно специальное подразделение связи командующему английскими войсками во Франции лорду Горту; оно должно было также обслуживать командующего авиацией английских экспедиционных войск во Франции Чарлза Блаунта. Другое подразделение должно было обслуживать командующего английскими передовыми ударными авиационными силами вице-маршала авиации Баррата, штаб которого располагался намного южнее штаба Горта в Вашине. К Блаунту был послан мой старый сослуживец майор Хамфри Плауден с радиостанцией и двумя сержантами-шифровальщиками. Подразделение из трех сержантов-шифровальщиков с радиостанцией под командованием командира эскадрильи «Коротышки» Лонга, тоже моего старого друга, я разместил на аэродроме в Мо, поблизости от штаба Баррата. Я выбрал это место потому, что от него было недалеко до места базирования разведывательных самолетов, которые теперь подчинялись министерству авиации и официально входили в состав военно-воздушных сил. На этом аэродроме всегда находился в готовности к взлету мой старый, верный «Локхид». Поднимаясь в воздух с этого аэродрома в апреле 1940 года, разведывательные самолеты «спит-файер», летавшие теперь на высоте 30 тысяч футов, невидимые в своем светло-голубом камуфляже, сфотографировали практически все аэродромы Бельгии. Дипломатический этикет требовал полеты разведывательных самолетов сохранять в тайне до завершения съемки. Это дает некоторое представление о нелепых отношениях, существовавших в то время между французами, англичанами и бельгийцами.