— Все ясно, — заверил Степной, — только почему «Альфа» и «Омега», а не к примеру «Кирилл» и «Мефодий»?
— Это первая и последняя буквы греческого алфавита. В откровении от Иоанна Богослова сказано: «Аз есьм Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний».
— Что-то мудрено больно, попроще нельзя?
— Попроще? Эти два парня наша главная с тобой надежда в этом практически безнадежном деле. На сегодня и на ближайшие девять месяцев — это наше все, — думая уже о чем-то другом ответил Соболев.
— Понятно, — проникся состоянием начальника Степной и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
Рязанцев, как старший по званию заговорил первым, как только они с Тоболиным вышли из кабинета полковника:
— Ты из центрального аппарата?
— Да, я аналитик из экономической контрразведки и меня зовут Олег.
— Очень приятно, — протянул руку Рязанцев. — А я Максим, можно просто Макс, опер из Семипалатинска. Тоже в «шестерке» работаю. Меня ночью подняли и в аэропорт повезли, а там на рейсовый ИЛ-86 посадили. Начальник отдела до самого трапа провожал и напутствовал так, что я думал, меня за границу на парашюте забросят.
— О, да к вам аэробус летает? — искренне удивился Тоболин.
— Много военных и ученых со всего Союза на нашем ядерном полигоне работает, вот и запустили недавно. Ты не знаешь, что за стажировка нам предстоит?
— Нет, меня тоже в воскресенье начальник отделения вызвал на работу и озвучил устный приказ об откомандировании в распоряжение подполковника Степного, причем причины не называл. Я за все эти дни голову сломал зачем я понадобился вышестоящему начальству.
— Не густо… Все покрыто мраком тайны, — подытожил Рязанцев, — Думаю, все равно дальше Северного полюса не пошлют. Кстати, меня уже один раз в разведку готовили.
— И что не прошел?
— Нет, у меня язык плохой.
— Английский?
— Нет, собственный. Говорю все, что думаю, а начальство этого не любит.
— Это я заметил.
— А ты значит, этих двух наших руководителей хорошо знаешь?
— Не очень. Ведь я начальнику отделения отчитываюсь, а они совсем другой уровень. К тому же я не так давно в контору пришел. Но наши опера их очень ценят, даже начальник 6 Управления генерал-лейтенант Туманов на итоговом совещании их в пример ставил.
— Ты почему аналитиком представляешься? Ведь такой должности в КГБ нет?
— Это полковник Соболев в нашем отделе ввел аналитическую группу. Мы работаем напрямую по его заданиям. Он нас только так называет и другие тоже привыкли.
— А может быть вечерком пива попьем? — предложил Макс.
— Ты что? Нельзя!
— А кто узнает? Посидим в кафе музыку послушаем. Я же до этого никогда в Москве не был.
— Степной тебе послушает. Он знаешь у нас какой? Все про всех знает.
— Да ладно тебе. Может еще скажешь, что он «наружку» за нами пустит?
— Не знаю.
Степной довел до стажеров часть плана подготовки. Тоболин воспринял все спокойно, а Рязанцев как всегда «завелся».
— А зачем нам занятия с «семерочниками» я в свое время уже изучал основы наружного наблюдения.
— Это тебя не касается, — резко оборвало его подполковник. То, что вы когда-то изучали — это был краткий курс ликбеза, а сейчас вами займутся настоящие профессионалы, которые научат вас практически всему тому, что должен знать настоящий филер.
— А что это за предмет искусство переговоров? — не унимался Рязанцев.
— Во время выполнения операции может возникнуть ситуация, когда необходимо будет вступить в переговоры с противником. Вы будете одни и никто за вас не сможет получить нужную информацию.
— Да я уже не одного агента завербовал, — опять не выдержал Рязанцев.
— То, что ты ничего не умеешь это я знаю, — оборвал подполковник. — Здесь тебе придется напрямую противостоять профессиональным разведчикам и установленным агентам ЦРУ, которых ты до этого даже по телевизору не видел. Так что сиди, молчи и слушай. И еще, запомни Рязанцев, здесь тебе не провинция не будешь соблюдать дисциплину и субординацию вылетишь из Комитета. Ведешь себя как баба базарная. По любому поводу в бутылку лезешь.
— Так ведь перестройка, новое мышление…
— Поговори еще у меня, и я тебе устрою и перестройку, и новое мышление…
— Ты, что такой занозистый, Макс? — спросил Тоболин, когда они вышли из кабинета подполковника.
— Да жена у меня на днях должна рожать и мне быстрей в Семипалатинск вернуться надо, а тут эти занятия ненужные.