«Издатель» появился в участке после пяти утра. Условия не изменились, и Зверев принял их, не собираясь работать на чью-то разведку. Принял с одной лишь целью — вырваться на волю, вернуться домой.
Теперь он лежал дома, в собственном кабинете трехкомнатной кооперативной квартиры, ждал телефонного звонка заграничного «друга». За границей у него имелись «друзья». Ночью, закончив разговор с Василием Васильевичем, он понял, что ему предложена безоговорочная капитуляция. Никаких скидок на знакомство, на разговор по душам. Просто, обычным порядком: бюро пропусков и майор Сергеев, человек с любопытными холодноватыми глазами. Надо было взять паспорт, приехать на такси — он же теперь ездил только на такси — и рассказать, как он согласился предать Родину.
Телефон вздрогнул ровно в четыре часа, «друг» оказался человеком пунктуальным. Зверев чуть выждал, снял трубку.
— Слушаю.
— Николай Иванович? — В голосе слышался чуть заметный акцент.
— Да.
— Вы меня узнали? Вы согласны встретиться?
— Да.
— Когда? Где?
— Запишите мой адрес и приезжайте.
— Это удобно?
— Да. — Зверев продиктовал адрес, встал, медленно прошелся по квартире.
Комнаты и кухня оказались на месте, двери бесшумно открывались и закрывались. Все было в полном порядке.
Делая все чисто автоматически по выработанной годами привычке, он взял гантели, разогрелся до пота, принял холодный душ, растерся жестким полотенцем, надел свежую рубашку и новый костюм, тщательно завязал галстук, вывел пробор — волосок к волоску. Он давно уже приучился в трудные минуты приводить себя в порядок. Он даже создал теорию, что от физической формы и внешнего вида зависит содержание человека. Единственное, чем он мог гордиться — выдержкой. Привычно спокойное выражение лица, чуть прищуренные насмешливые глаза, пожалуй, в них появилась еле заметная собачья тоска, но увидеть ее смогли бы лишь мать да жена, а не «друг» из заграницы.
«Друг» был человеком лет пятидесяти, но совсем седой, можно подумать, что он в парике. На секунду задержавшись на пороге, он взглянул настороженно, тут же улыбнулся, вошел в квартиру. Рукопожатие у него было в меру твердое и официальное, без заигрывания и уверений в вечной преданности и любви.
В другое время этот человек Звереву понравился бы.
— Эдвин Робертс, — сказал он, лукаво сощурившись, как бы извиняясь за неудачную шутку, мол, извините меня, правила игры не я придумал.
Зверев жестом пригласил гостя в гостиную, сел за стол, не предлагая гостю ни коньяку, ни кофе, ни даже сигареты.
Робертс осмотрел комнату и хозяина, в лукавых глазах не было бесцеремонности, они очень доброжелательно взглянули на Зверева, приглашая улыбнуться, относиться с мудрой иронией к создавшейся ситуации. Зверев кивнул на стул. Гость с сожалением вздохнул, сел напротив, погладил ладонью полированную поверхность стола, снова вздохнул. Его живые глаза не грустили, контрастируя с совершенно седой головой, они молодо поблескивали, готовы были засмеяться, предоставь им хозяин хотя бы малейший повод.
— Сегодня жарко, — сказал он, выждав паузу, спросил: — Можно курить?
Зверев достал пачку «Кэмел», закурил, но гостю не предложил, лишь взял с серванта пепельницу, поставил в центре стола. Робертс пожал плечами, тоже закурил, неторопливо заговорил:
— Я никогда не увлекался спортом, Николай Иванович. Мне известна ваша манера решать споры, к сожалению, ничего не могу вам противопоставить. Мы объясняемся при помощи слов. Это мое единственное условие.
— Ладно, — ответил Зверев.
— У вас приятный, хотя и несколько суховатый голос, Николай Иванович. — Робертс снова приглашающе улыбнулся. — Я коммерсант. Мое сотрудничество с определенной организацией произошло отнюдь не по моей воле. Когда мы с вами познакомимся ближе, я расскажу кое-что из своей биографии, некоторые детали вам покажутся понятными и знакомыми. В отличие от вас, я отношусь к жизни с юмором.
— Короче. Я не знаю, кто вы. — Зверев передвинул бронзовую массивную пепельницу, погасил сигарету.
— Коммерсант Эдвин Робертс.
— Чем могу быть полезен?
Робертс на секунду растерялся, но тут же справился с собой, сказал:
— Ах, это? Пожалуйста. — Он протянул Звереву его известную фотографию. — Достаточно?
— Нет. Копий может быть много, я должен иметь гарантии, что вы оттуда.