хозяин. Почему бы вам самому не заняться реконструкцией? - Что вы, какой хозяин! - замахал он руками. - Да чтобы эту фабрику поднять, сюда, знаете, сколько денег вложить надо? Мне бы всё это хозяйство продать и спокойно на пенсию. У вас там никого нет на примете? Ай да Василь Кузьмич! Вот так, с лету, все свои тайные помыслы первому встречному и выдал. Хотя, можно подумать, и так не ясно было, что не нужна ему эта бумажная фабрика, которая ничего уже, в общем-то, не производит, вместе со всем трудовым коллективом, чьи ваучеры Василь Кузьмич правдой и неправдой выкупил, став единственным хозяином этого, никому не нужного, производства. Это мы уже проходили... *** Помню, какую радость испытали мы всей семьей, получив на руки аж три приватизационных ваучера. На меня, на жену и на нашу малолетнюю дочурку. Это ж целых три «Волги»! По крайней мере, в этом нас пытались убедить и Чубайс, и его активные сподвижники. Полгода мы всё прикидывали - куда лучше вложить наши ценные бумаги: в «Хопер», «Гермес» или отдать их Лёне Голубкову, в «МММ». Этот парень, за судьбой которого следила вся страна, буквально богател у нас на глазах. Но... поступили, как и большинство обладателей ваучеров, - продали! - Ну всё, Леночка, - торжественно произнес я. - Отныне ни мы государству, ни оно нам ничего не должны. Квиты! Правда, вырученных за ваучеры денег хватило лишь на праздничный обед. Но в приличном ресторане. Это, конечно, было несколько меньше обещанной Чубайсом суммы. Но мы и тому были рады, поскольку ежедневно цена ваучеров стремительно падала. По крайней мере, на чёрном рынке. А на нечёрном их вообще не покупали... И тут пришла домой моя расстроенная жена и сообщила - у них на заводе полным ходом идёт приватизация. И что каждому работнику завода полагается по пятьдесят акций! Но за ваучеры... Вот это был сюрприз! Мы молча смотрели друг на друга, не зная, что и сказать. Пауза затянулась... - И сколько надо ваучеров? - прервал я её. - Три, - тихо произнесла Лена. - Где мы их теперь возьмём? Говорила, не продавай. Пришлось идти на чёрный рынок. Покупать. Но уже гораздо дороже, нежели неделей раньше мы их продали. Зато теперь вместо трех приватизационных ваучеров у нас было пятьдесят акций завода, на котором продолжала трудиться моя жена. Но недолго, потому что почти сразу после приватизации завод закрылся. А в его больших цехах открылись мелкие магазинчики. Похоже, бумажную фабрику в скором времени ждала та же участь. Пока же здесь ещё теплилась жизнь. Или точнее - агонизировала. *** - Выбирайте, - Василий Кузьмич провёл меня в плохо освещаемое помещение, по стенам которого плелась, выписывая замысловатые узоры, чёрная плесень. Она успела перекинуться и на стоящие пирамидой рулоны бумаги. Все они были с какими-то дефектами: битыми боками, жёлтыми разводами на обертке, вырванными «с мясом» кусками глянца, будто все эти рулоны кто-то долго и безжалостно потрошил. Но другого выбора не было. И тут Василия Кузьмича куда-то позвали. Не успел он отойти, как меня окружили рабочие. До этого они были равномерно рассредоточены по всему помещению склада и только изредка украдкой бросали в мою сторону сумрачные взгляды. Теперь же все они хором заголосили: - Зачем тебе эта дрянь? На ней ничего путного не напечатаешь. Вот у нас товар... - и они повели меня в соседнюю подсобку. И впрямь, здесь всё было совсем по-другому. Все рулоны ровненькие, чистенькие, гладенькие. Хоть на выставку. Похоже, работяги, понимая, что начальство всё равно всех их скоро кинет, да и уже кинуло, («не помним, когда нам и зарплату давали»), решили сами себя обеспечить. Я был в полной растерянности - что делать? Покупать официально, но дрянь, или вот эту отборную мелованную, но левую бумагу. Во мне боролись самые противоречивые чувства. Пока я не принял правильное решение. Хотя... Может, надо было поступать совсем и не так? А по-другому? Но, что сделано, то сделано. *** В Таллин я поехал вместе с женой. Так было и веселее, и спокойнее, и надежнее. Тем более что город этот, так смахивающий на заграницу, которая в те времена нам была вообще недоступна, хранил много теплых воспоминаний. Впервые мы сюда приехали даже не вдвоём, а почти втроём. Собственно, именно поэтому и приехали, поскольку в нашем родном Калининграде в то время, когда вся страна, засучив рукава, и не знаю, ещё что там засучив, готовилась к московской Олимпиаде, достать что-нибудь для новорождённого было нереально. А в Таллине очень даже реально. А что вы хотите - заграница! Или почти заграница. Так что, презрев все предрассудки, тем более что я вот-вот должен был уйти в рейс на полгода, мы поехали с моей молодой женой (и будущей мамой моего ребенка) за границу. То есть в Таллин, дабы прикупить приданое для нашего ожидаемого чада. Но город нас встретил такими зверскими морозами, что особо задирать голову, чтобы любоваться всеми этими Длинными Германами, Толстыми Маргаритами, Кик-ин-де-Кеками и прочими торнами было не с руки. Можно и нос отморозить. И не только нос... А жалко, молодой ещё. Так что гуляли мы по Таллину короткими перебежками от одного дома к другому, чтоб хоть чуть согреться и передохнуть. Может, потому и не всё, что мне так хотелось, я смог показать своей дрожащей спутнице. - Вот заодно и восполним пробел, - уговаривал я её поехать со мной. Одному трястись всю ночь в автобусе, уж очень не хотелось. *** Мы уже подъезжали к Таллину, оставалось каких-то 30-40 километров, когда автобус зарулил на очередную санитарную остановку. Народ выполз покурить, размяться, оправиться, как говорили в армии. Мы тоже вышли. Не столько размяться, сколько хотелось чего-нибудь вкусненького укусить. Вполне нормальное желание, учитывая нашу почти пятнадцатичасовую поездку. Мы и верхнюю одежду не стали брать, бросив её на спинки кресел. Зачем? За десять минут не замёрзнем... На стоянке стояла лишь одна торговая палатка со свежей выпечкой, запах которой дразнил не только нас с женой. Ожидая своей очереди, мы то и дело поглядывали в сторону автобуса, стараясь не упускать его из виду. Он стоял, крепкий, розовощекий, на своем законном месте и, похоже, ещё даже был без пассажиров. Но когда через минуту, а, может, и того меньше, мы вновь взглянули в ту сторону, то автобуса не увидели. Его не было... - Уехал! - ахнула Лена. Не может быть! Случившееся казалось каким-то дурацким розыгрышем. Ну не мог он, так вдруг, взять и уехать. Без нас... Тем более, там было всё: Ленина новая шуба... Да бог с ней, с шубой, хотя, конечно, тоже не бог, но там остался мой «дипломат», со слайдами калининградских красавиц, что на прошлой неделе наконец-то принес Федя Укропов. Долго ж он над ними колдовал. Художник! - Береги их пуще ока, - наставлял меня перед отъездом Жора. - Пропадут, голову снесу. Они у меня в единственном экземпляре. Как накаркал. Я стоял посреди площади, обхватив голову руками, пока она ещё была на плечах, и вертел ею в разные стороны, все ещё надеясь где-нибудь, хоть на горизонте, увидеть знакомый силуэт... - Что ты стоишь, такси искать надо! - прервала мое оцепенение Лена. Но площадь была пуста. И только возле газетного киоска стоял одинокий жигулёнок со скучающим водителем. Я бросился к нему. Несмотря на мою несвязную речь, парень быстро смекнул что от него хотят эти русские, и мы рванули в погоню за убегающим автобусом. Не знаю, кто придумал байки про вечно тормозящих эстонцев. Глядя на нашего, я бы такого не сказал. Томас оказался очень ретивым и к тому же азартным водителем. Он выжимал из своего жигуля всё, что тот мог дать... и даже больше. Машина, натужно ревя обезумевшим двигателем, подобно гоночному болиду, летела по извилистой дороге... Бог с ними, со слайдами, с шубой и даже паспортами, которые тоже остались в автобусе. Мы в ужасе сознавали, что сейчас можем лишиться не только их... Однако Томаса было не остановить. Он вошёл в раж, даже не обращая внимания на наши робкие попискивания... Холодный ветер, врываясь через открытую форточку, раздувал его длинные курчавые волосы, придавая ему ещё более бесстрашный вид. Похоже, он не привык сдаваться. Но и автобус оказался достаточно резвым. Мы летели, обгоняя ветер, а догнать его не могли... - Сейчас я наперерез рвану, - перекрикивая шум мотора и ветра, сказал Томас, и резко повернул на какую-то просёлочную дорогу. Теперь машина не только ревела и высвистывала сквозь приоткрытые окна органные трели, но ещё и подпрыгивала, перелетая с кочки на кочку. И все-таки мы его догнали! В тот самый момент, когда, забрав с уличной остановки ещё каких-то случайных пассажиров, автобус уже тронулся дальше к своему конечному пункту следования. И тут перед его тупым носом, резко проскрипев тормозами, застыл поперёк дороги наш боевой жигуль, поразив своим каскадерским трюком не только водителя «Икаруса», но и всех случайных свидетелей. Не хватало только бравых ребят в камуфляже и коротких автоматных очередей... Оказывается, такое бывает не только в кино! Из-за того, что автобус мог в любую секунду вновь тронуться, мы впопыхах поблагодарили нашего эстонского Рембо. Денег с нас он брать не стал, да и какие у нас были с собой деньги, так, мелочь, пирожное купить, остальное покоилось, по крайней мере, нам хотелось в это верить, в Лениной сумочке, оставшейся на сиденье автобуса, мы побежали занимать места. Согласно купленным ещё в Калининграде билетам. - Счастливо! - прокричал нам вслед Томас, человек, в корне изменивший моё представление об эстонцах. Наше внезапное появл