у, то есть кофе и радовался. А чего ему было не радоваться, когда все так хорошо. Ну, может, у кого и лучше. Но у него тоже неплохо. Вон, у немцев пару списанных автобусов купил. Почти как новенькие. Ни одной царапины в салоне... А что вы хотите, немцы... не то, что наши - за месяц загадят. Теперь вот будет на этих списанных МАНах местных туристов заграницу возить... в Польшу. А, может, и в Турцию. За жвачкой и кожаными куртками. Очень даже выгодно! С обществом инвалидов договорился. Открыл для них цех по сборке электровыключателей. Теперь у него эти выключатели незрячие собирают. Работа непыльная. Он же эти электроприборы из Польши возит, почти готовенькие... Там их заранее разъединяют. На две части. А уже у Жоры в цеху соединяют. В один щелчок. Класс! Тут и зреть ничего не надо. Зато какие выгоды такое, абсолютно ненужное, производство сулит. И с налогами и с прочими преференциями. Вон, обещали дать зелёный свет для провоза импортных сигарет. Без всяких акцизов. Это вообще клондайк! Жора щёлкнул замотанным в целлофан пультом новенького телевизора. «Филипс»! Вчера только партию привезли. И уже все распроданы... И телевизоры, и видаки. Не зря он целый комбинат по сбору этих самых видеокассет наладил. И не только сборку... Он взглянул на экран. Там творилось что-то ужасное, но в хорошем качестве. И это тоже порадовало Жору. Вот как надо копировать киноленты звёзд Голливуда. Чтоб не стыдно было людям показать. Да, не зря он целый детсад (бывший уже) под видеосалон переоборудовал. Шесть залов. И во всех крутят его видео. На любой вкус: от триллеров до эротики. Хорошо! Жора брезгливо посмотрел на чашку. С каким удовольствием он налил бы себе сейчас чего-нибудь покрепче этого кофе, но... Только что «Мерс» купил. Шестисотый. И ему нетерпелось поскорее сесть в его мягкость. Правда, ещё надо что-то с календарями делать. Шутка ли - двести тысяч! Попробуй, столько распихай. Даже на бескрайних просторах России. Хорошо, что он ещё придумал сделать календарь не на один, а на два года. Жора подошёл к висящим на стене плакатам местных красавиц: «Мисс Калининграда» и «Мисс студенчества». Смотрелись они очень эффектно - ну просто небесные создания, парящие над морем и золотыми дюнами в лучах заходящего солнца. Да, молодец Федя Укропов. Художник! Все его пожелания учёл. Даже про янтарь не забыл... Жора ещё раз взглянул на календари. Сначала на один, потом на другой. Потом снова на первый. Мерещится ему, что ли. Не может такого быть! Ну, никак не может... Он подбежал к столу, схватил ежедневник и стал листать его. Ну, конечно... Вот календарь на этот год, а вот на следующий... Дни недели по месяцам здесь не совпадали. А на плакатах совпадали. Оба календаря были совершенно одинаковыми... Только года разными... Как такое могло произойти? Это же брак! Стопроцентный брак! Кому, на фиг, такие календари нужны? Никому! И тут Жора вспомнил про меня... *** - Да-а, - растягивая каждое слово, промурлыкала трубка. Голос был таким же мягким, нежным и певучим, как месяц назад, когда я впервые позвонил в таллинскую типографию. - Это вам звонят из Калининграда. Вы нам календари делали. Помните? - прокричал я. - Да-а, - голос в трубке был уже не столь певучим. - Так вот, ваш дизайнер допустил серьезную ошибку, - стал объяснять я, - перепутал календарные сетки. У вас там контрольные экземпляры сохранились? Посмотрите! Это же брак! Надо перепечатать весь тираж! - Что-о? - в голосе секретаря появились металлические нотки. - Я вас не понимаю. Говорите по-эстонски! - Что значит, не понимаете, - стал кипятиться я. - Месяц назад понимали, а сейчас нет... - Не понимаю, - продолжала твердить трубка. - Что она говорит? - вмешался в разговор Жора, я же звонил из его кабинета. - Говорит, что не понимает... - Она у меня сейчас поймёт, она у меня сейчас быстро всё поймёт, - Жора выхватил трубку и стал в нее кричать: - Слушайте, девушка, я вам не шучу. Вы запороли нам весь тираж. Двести тысяч экземпляров. И согласно договору ... - Не понимаю, - ответили на том конце и повесили трубку. Возникла пауза. Зловещая. Прежде всего, для меня. Это ж я умудрился разместить заказ в таллинской типографии. И ещё деньги за это получил, от Жоры. Но кто мог ожидать такого поворота вещей. - Что они там, оборзели? - прервал затянувшуюся паузу Жора, он смотрел на меня, как на личного врага. И я его понимал. - Ничего, не переживай, решим мы этот вопрос, - стал я его успокаивать. Хоть и сам в это не очень верил. Ну, в самом деле, какой дурак согласится задарма такой тираж печатать. Тем более что деньги они уже получили. Но был же ещё контракт, где оговаривались и такие внештатные ситуации. Я вынул из бумажника засаленную визитку, когда-то подаренную мне ещё Харди Тересмаа. Поверх зачеркнутого имени было надписано: Андрэс Баах. Нынешний директор. Я решил позвонить прямо ему, минуя секретаршу, так внезапно забывшую русскую речь. - Тере, - послышался голос в трубке. - Андрэс, добрый день! - поприветствовал его я. - Это не Андрэс, - голос был действительно другой. - А Андрэса можно позвать? - попросил я. - Он больше здесь не работает. Я вместо него, - растягивая каждое слово, ответил мой собеседник. - Чем могу помочь? Только говорите по-эстонски или по-английски. Я русский язык знаю очень плохо... Я повесил трубку. В чем дело? Что за странные метаморфозы. Ещё месяц назад типография обслуживала чуть ли не весь Советский Союз, и вот те на... Говорите по-английски. Ээй саару... Впрочем, уже совсем скоро стало понятно - в чём дело. Горячие головы победили! Эстония объявила о своей независимости. По крайней мере, от Советского Союза. А типография от нас. Да и зачем мы теперь ей были нужны. Мавр сделал свое дело... Я посмотрел на Жору. Он на меня. И... мы рассмеялись. Дружно, заразительно. Как два заводных хохотунчика. Нет, что ни говорите, а весело мы живём, господа. И с каждым днём все веселее и веселее. Обхохочешься...